По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918

Солдаты веселой гурьбой обступили свою «ротную хозяйку», так что за их спинами скрывалась почти вся кухня и торчала только одна черная труба. Никого в свете солдаты так не любили, как свою походную кухню. И в самом деле среди лишений и опасностей боевой жизни походная кухня особенно как-то мила солдатскому сердцу. И как не любить такую благодетельницу? Часто в разгаре кровопролитных боев, когда иззябшим, измокнувшим солдатам по несколько дней кряду приходится отсиживаться в грязных окопчиках под убийственным огнем противника, не бывает возможности не только где-нибудь вскипятить себе котелок чаю, но даже высунуться из окопа. Однако ротная «кормилица» – походная кухня, словно пренебрегая опасностью, с наступлением сумерек тихо подъезжает к позиции и останавливается либо в лощинке, либо за развалинами халупы, либо в каком-нибудь другом более или менее укрепленном месте.

Но не всякий раз сходит благополучно такой героизм ротной «хозяйки». В боях у Сана в моей роте, например, была убита лошадь под кухней, а еще раньше, под Равой-Русской, разорвавшимся снарядом сильно помяло стенки котла кухни и ранило кашевара. Убитую лошадь заменили другой, кашевара поставили нового, и походная кухня по-прежнему продолжала наделять солдат то кашей, то вкусными щами. И солдаты, зарывшись как кроты, в свои мокрые окопчики, весь день с нетерпением ожидали наступления сумерек. Потом, как электрическая искра, разносилось между ними слово «кухня», и тогда, невзирая на безостановочный ружейный огонь противника, многие ползком «на брюхе» отправлялись в опасный путь за котелком щей или каши. Но не все из них возвращались обратно; часто безжалостная пуля врага настигала несчастного почти у самой кухни. Поблизости ползущие солдаты окликают убитого товарища:

– Эй ты, чаво ж затих. Иди, иди, брат, а то, гляди, зацепят!

Но убитый, прижав котелок к груди и уткнувшись носом в землю, не шевелился. Два-три солдата подползут к нему ближе.

– Да он никак готов! – кто-нибудь равнодушно воскликнет.

Затем они берут мертвое тело и волочат его по земле до кухни. Там несколько любопытных солдат обступят убитого.

– Кого ж это так? – спросит кто-нибудь.

Ему тем же спокойным, равнодушным тоном назовут несчастного. Потом тут же неподалеку выроют неглубокую могилку и зароют в ней бездыханное тело…

Однако будем продолжать рассказ. Я думаю, никогда еще в деревне Малые Горки не наблюдалось такого оживления, как теперь, во время стоянки нашего полка. Все дома, улички и дворы были заполнены солдатами. Некоторые, расположившись кучками и сидя на корточках, хлебали из котелков щи, другие уже успели вскипятить себе чайку, были и такие, которые уже успел и накушаться до отвала, и чаю попить, и теперь, не торопясь, прилаживал поудобнее свою амуницию. Отовсюду слышались шум, отрывистые восклицания, а временами – крепкая брань, без которой, кажется, русский человек обойтись не может, в какой бы обстановке он ни находился.

Вдруг впереди неожиданно для всех раздался гром нескольких орудий, и в то же время со знакомым леденящим душу шипением «вж-и-и-у-у»… пах! пах! пах!» разорвалось над нашими головами несколько шрапнелей. Не успели бело-красные облачка шрапнелей рассеяться в воздухе, как раздались новые громы. Опять со звоном и визгом лопнули шрапнели; послышались стоны раненых… «Ой, братцы, помогите!.. О, ё, ё, ёй!» – заголосил кто-то. На минуту произошло замешательство. Солдаты инстинктивно бросились к своим ружьям. В разных местах послышались окрики взводных, команды офицеров. Лошади начали рваться и храпеть. Одна, испугавшись треска шрапнелей, как-то вырвалась и вместе с походной кухней понеслась во весь опор через деревню, внося этим еще большую суматоху.

Наскоро одевшись, я тоже поспешно выскочил вместе с прапорщиком Муратовым к своей роте, недоумевая в душе, в чем дело. Я не предполагал, что противник мог быть так близко. На лицах солдата прочел растерянность. Нужно было тотчас бросить в эту серую солдатскую массу какое-нибудь шутливое словечко; я по опыту уже знал, что это лучшее средство для поднятия у них духа.

– Ничего, ребята, не смотри, это австрияк напоследок плюется! Вот увидите, сейчас он ноги на плечи и пошел! Пусть только мы явимся!..