По следу зверя

Оставив с ними Черенкова и Кнутова, Федор Иванович вернулся на передний край. Приказав Вершинину держать юго-восточный фланг, он, взяв с собою старшину Андрусенко и двух стрелков, вместе с полицейскими Лукашевича спешно направился к литовцам. Чтобы не попасть под шальные пули своих же товарищей, засевших в обороне, пришлось сделать приличный крюк.

Несколькими минутами позже ефрейторы Черенков и Кнутов присоединились к Вершинину. А в одной из лесных промоин навечно остались лежать тела троих полицейских.

Чепраков с самого начала не верил в историю старосты Лукашевича о неких людях в Вильно. Но ему еще предстояло сыграть свою последнюю роль на земле. Изворотливый предатель нужен был ровно до того момента, пока не приказал своим людям идти за «Матюшиным».

Ветер с севера разогнал часть туч. Сквозь ветви деревьев стали пробиваться первые лучики солнца.

Увидев «Кондрата», навстречу из-за дерева выскочил взопревший от боя Вилкас.

— Здорово бьют! Не думал, что у них пулеметы имеются, — заметил он.

— Где Андреас? — взглянул на него Чепраков. — Никак струсил?

— Ему не до склада. Он наши отряды собирает.

— Какие еще отряды? Зачем? Мы и сами с тобой здесь управимся, — строя из себя простачка, проронил майор.

Догадка, мелькнувшая в его голове, требовала подтверждения.

— Потом узнаешь. Встретишься с ним, когда оружие возьмем. Андреас хочет кое-что тебе предложить.

Подозрение майора усилилось. «Очевидно, Урбонас также получил приказ следовать к Березине и хочет предложить мне идти с ним», — решил он, чувствуя острую необходимость встретиться с Куртом Краузе. Находившийся в отряде Урбонаса их немецкий товарищ наверняка мог знать об этом.

— Вместе пойдем к нему, — без промедления согласился Чепраков. — Только сначала возьмем этот чертов склад.

Оставив в помощь литовцам людей старосты Лукашевича, майор со своими бойцами повернул обратно.

Еще одна атака также оказалась безуспешной. После третьей, потеряв не менее трех десятков убитыми, Вилкас приказал своим отступать.

В Литву уходили вместе.

— Что-то мы с тобой проглядели, — устало проговорил «Матюшин».

На ходу перетягивая бинтом раненую руку, помощник Урбонаса покосился на него:

— Ты о чем?

Майору показалось, что литовец не сильно расстроен неудавшейся атакой и гибелью своих товарищей. И все же следовало отвести от себя любые подозрения.

— Откуда здесь вдруг пулеметы оказались?

Вилкас одарил его взглядом, не лишенным некоторого презрения:

— Видно, что ты полицейский. Ничего не смыслишь в охране.

— Ты что, ранен? — проявил «Матюшин» сочувствие.

— Пустяки, зарастет. Главное, кость не задета.

— Это хорошо. Плохо другое.

— Что? — насторожился Вилкас.

— Я Андреасу оружие обещал раздобыть, да вот не вышло. Зря только людей погубили. Моих много полегло.

Федор Иванович уже знал, что все полицейские Лукашевича, которых он выдавал за своих, погибли. Но офицера угрызения совести не мучили. В конце концов, они не в затылок были застрелены, как предатели, а встретили свою смерть в открытом бою.

— Что поделаешь, на войне не все получается так, как мы хотим.

— Ты словечко-то замолви за нас Урбонасу, — попросил «Кондрат». — Пусть к себе возьмет. Без вас мы сгинем.

Приумножившись значения, литовец пообещал:

— Скажу, скажу. Андреас мне доверяет, как себе. Мы далеко собираемся идти. Не боишься?

— С вами — нет.

Теперь Чепраков был почти уверен: литовцы готовятся идти к Березине…

К небольшому — в семь домов — хуторку они подошли к полудню. Как оказалось, это и был лагерь литовских повстанцев. Прежних жителей здесь не осталось. Еще летом, с наступлением Красной армии, все сбежали на север страны. Войдя в первый же на пути домик, Вилкас вскоре вышел обратно.

— Урбонаса нет сейчас в лагере, — объявил он. — Ушел на встречу со Станкявичусом. Вернется только к вечеру.

Чепраков догадался: объединение обоих отрядов неизбежно…

Место его людям отвели в лесу, чуть поодаль от домиков, где среди деревьев спрятались с полсотни невысоких навесов, крытых валежником и камышом.

— С весны стоят, — прошептал Федор Иванович Циркачу с Вершининым, расположившимся под одним с ним навесом.

— Угу, — кивнул Андрусенко. — И валежник, и камыш успели порыжеть. Это какое-то летнее убежище. Зимой тут околеть можно.

— Обычно на зиму они по домам расходятся. — Майор снял сапоги, размотал портянки, давая усталым ногам отдохнуть. — Большинство сидят у печи, но некоторые по ночам постреливают из-за угла.

— Надо бы пройтись, осмотреться, — предложил Вершинин.

— Вот я и пойду, а ты останешься, — приказал командир. — Хочу разыскать Курта.

Незаметно посматривая по сторонам, не наблюдает ли кто за ними, Циркач поднялся.

— Дозвольте с вами, господин Матюшин! Очень пить хочется, знаете ли…

— Дозволяю, — сбив с форменки налипшую грязь, кивнул Федор Иванович и, приказав остальным соблюдать осторожность, пошел по дорожке, щетинившейся по обочинам сухой травой. В воздухе разливался легкий запах прелых листьев. Большие мрачные тучи снова нависли над головами, грозя разразиться очередным дождем.