По собственному желанию

Георгий знал, что потом, — это «потом» представлялось ему чем-то очень нереальным, ненужным и бессмысленным, но он знал, что оно наступит, и очень скоро, — ему придется много и трудно думать о том, что произошло здесь, и как-то связать эти два несовместимых образа — Ольги живой и Ольги мертвой, — а пока надо было делать то, что полагалось делать со всяким мертвым телом. И он принес воду, разорвал одну комбинацию и стал обтирать Ольгу. Воды было мало, и он боялся, что ее не хватит, а греть еще было бы слишком долго. Но воды хватило. Георгий подождал немного, пока Ольга обсохнет, и принялся одевать ее. Он долго провозился с чулками, они никак не хотели налезать на отекшие ноги. Чулки были шелковые, телесного цвета, и когда он все-таки надел их и прикрыл до колена юбкой, Ольга выглядела уже не так страшно. Вот только руки, сложенные на груди, казались особенно темными на фоне белой кофточки. Туфли надеть не удалось, но тут уж ничего нельзя было сделать.

Пошел мокрый снег. Георгий укрыл Ольгу плащом, оставив голову открытой. Редкие бесформенные хлопья падали на лицо Ольги и медленно таяли, большими мертвыми слезами скатывались на густые светлые волосы, — их Георгий распустил и расчесал.

Теперь можно было отдохнуть и подумать о могиле. Георгий протер руки спиртом, закурил и сел в изголовье Ольги. Она просила похоронить ее под сосной, и он стал думать, удастся ли это сделать. Получалось, что под сосной никак нельзя. Весь его инструмент — походная лопата с короткой ручкой и маленький топор, которым корни сосны не перерубишь. Да и сосна старая, вряд ли особенно долго проскрипит. А лежать тут Ольге ни много ни мало целую вечность…

Он докурил сигарету, встал и тщательно осмотрел все вокруг. Решил копать могилу неподалеку от скалы и стал расчищать место от камней и мусора. За этим занятием и застал его Коля.

— Здесь решил? — сразу догадался он.

— Да.

— А почему не там? — кивнул на сосну Коля.

— Нельзя, — коротко сказал Георгий, не вдаваясь в объяснения.

Коля осторожно, словно боялся разбудить, подошел к Ольге, постоял и боязливо сказал:

— Надо глаза закрыть.

— Пусть смотрит, — сказал Георгий. — Недолго осталось.

— А челюсть? — нерешительно подсказал Коля. — Надо подвязать.

Об этом Георгий забыл. Он связал вместе два носовых платка и подвязал Ольге челюсть.

— Натаскай побольше дров, — приказал он Коле, — чтобы на всю ночь хватило.

Он начал копать в сумерках и копал всю ночь. Коля разжег рядом костер, света от него было немного, но что там было разглядывать? Когда лопата натыкалась на корень, Георгий брал топор и рубил его. Если попадались камни, он выворачивал их и выбрасывал. Что могилу копать, что яму — разницы никакой… Коля приготовил ужин и позвал его, Георгий вылез, но есть отказался, молча покурили. Прежде чем снова взяться за лопату, Георгий подошел к Ольге, поправил сложенные на груди руки, недолго глядел на темное неподвижное лицо. Оглянулся на звяк лопаты, увидел — Коля собирается копать дальше. Георгий быстро подошел к нему, тяжело ухватил за плечо.

— Не надо. Это — мое.

Коля, уже спустивший ноги в могилу, снизу посмотрел на него и просительно сказал:

— Отдохни, много еще копать.

— Мое, — повторил Георгий, и Коля, вздохнув, покорно встал.

К утру Георгий совсем выбился из сил, но на предложение Коли сменить его даже не отозвался. Он намечал себе норму — сначала десять лопат, потом восемь, шесть, — минуту отдыхал, прислонившись спиной к холодной земле, и снова брался за лопату. И продолжал копать, когда стало уже совсем светло, и могила была глубже его роста, под ногами чавкала вода, а он зачем-то копал еще и еще. Наконец Коля, отчаявшись, крикнул сверху:

— Да хватит, ведь вода уже!

Георгий выпрямился, выронив лопату из непослушных рук, снял рукавицы и оглядел могилу.

— Ну, хватит так хватит…

Но, передохнув, он еще минут десять подравнивал стенки, чистил дно, и наконец выбросил лопату и рукавицы наверх, и обнаружил, что не может выбраться. Ноги совсем не подчинялись ему.

— Помочь? — догадался Коля.

— Сейчас… Дай сигарету.

Коля протянул ему сигареты и спички. Георгий присел на корточки, закурил и оглядел могилу. Расстарался он напоследок для жены, просторная получилась могила, — будто для двоих копана… Вниз надо будет лапнику настелить и сверху накрыть лапником. А хоронить в палатке, последнем ее земном жилище, — это он решил сразу, когда еще обмывал Ольгу. Он негромко сказал, зная, что Коля где-то рядом:

— Наруби лапнику, вниз настелем.

— Уже нарубил, — свесив голову, тут же отозвался Коля.

— Тогда давай, сразу сделаю.

Коля стал подавать горькие пахучие ветки. Георгий тщательно выстелил дно могилы, прощупал руками, не жестко ли, — выбросил несколько камешков. Коля ожидающе помаргивал на него сверху. Георгий дотянулся руками до края могилы, попытался подтянуться, но не смог. Коля торопливо подхватил его под мышки и сам чуть не свалился.

— Ногами упирайся, — ненужно подсказал он Георгию.