По строкам лавандовых книг. Часть 2

Сегодня к завтраку эфор нарядила меня в джинсовый сарафан, кеды и заплела венок из косы вокруг головы. Из косметики разрешен только светло-розовый блеск для губ, а как же хочется увидеть себя в нормальном образе молодой девушки, а не малолетней нимфетки. Из-за всей эпатажности Руд, её очень сложно воспринимать в типичной одежде Ореона, которую она надевает, когда мы выходим из Форда.

Как обычно, я опоздала, все меня ждут, не притрагиваясь к тарелкам. Внимание эфоров приковано к новому ролику по телевизору, где добропорядочная семья вещает об аморальности узаконенных в Патриуме однополых браках и как это пагубно отразится на будущем поколении.

– Впервые я полностью согласна с роликом. Выключите эту мерзость, иначе меня стошнит, ― говорю я и изображая рвотный спазм плюхаюсь за стол.

– Тебя стошнит в любом случае, ― язвит Прим.

– Невоспитанная, да ещё и дикарка! Фу. Весь мир уже живет в современном мире, где любовь как таковая приветствуется в любом виде. Это естественно деточка, ― обиженно вычитывает меня Бри.

Не успела я отправить намазанный джемом тост в рот, как раздается звук сработки магнита и в холле появляется Каликс. Аппетит безнадежно испорчен. Один его вид раздражает меня больше монотонно капающей воды, ночью в душе.

– Прошу прощения, я опоздал к завтраку. Ну, впрочем, вижу вы уже начали, так что…

– Мог бы прийти после и не портить нам аппетит своим присутствием, ― перебиваю майора на полуслове.

Каликс одаривает меня злостным взглядом в надежде плюнуть ядом в отместку, но Руд с замечаниями идёт на опережение.

– Лаванда! Где твои манеры?

Закатываю глаза, чем провоцирую бурю эмоций эфора, что заходится в нытье о том, как она устала от моего хамства, и как никто не ценит её стараний, и что я неблагодарная, не пользуюсь её уроками манер. На самом деле я прекрасно отдаю себе отчет в своем несносном поведении, и, если честно, иногда специально веду себя как капризный ребенок, только бы позлить Руд. Смотреть за её манерными истериками действительно весело, но самое приятное – появляется ощущение, что не только я подневольная. Как минимум ещё один человек вынужден терпеть правила этой омерзительной игры на выживание, где ты всего лишь маленькая пешка в руках у главного игрока. Прим настолько поглощён прочтением очередного сценария, что даже не комментирует утреннюю суету за столом. Вдруг, нервно размахнувшись, он бросает листы на стол, чем переворачивает блюдце с клубничным джемом.

– Мы так были влюблены друг в друга, что мой отец содействовал нашему зачислению в одну группу подготовки… Отец одобрял мой выбор девушки, а мне приходилось одобрять его выбор нашего будущего, ― цитирует отрывки фраз из текста. ― Что за бред? Кто писал этот маразм? ― кричит Прим на весь холл и бьет кулаком по столу.

Я вытягиваю бумаги из липкой сладкой субстанции и бегло просматриваю текст. Не могу поверить своим глазам…

«Я влюбилась в его глаза с первой встречи».

«Её обожал мой отец, от части за талант в стрельбе»

Они превратили нас в романтическую драму, где война – как третий лишний в любовном треугольнике. Эти мерзкие повстанцы хотят заставить меня говорить на камеру о любви к Прим. Я не готова обсуждать свои чувства к этому парню даже сама с собой, не то что рассказывать о них на публику. Омерзительно чувство унижения, словно я стала жертвой изнасилования, накрывает меня с головой. Без разрешения кто-то пытается воспользоваться моей душой и вывернуть всё сокровенное наизнанку. Буря сумбурных эмоций перехватывает дух. Мне хочется кричать и бить всех, кто скажет хоть слово поперек.

– Какой, к черту, «влюбилась с первой встречи»? ― поддерживаю я протест.

Мы закатываем истерику и переворачиваем завтрак вверх дном, а Руд уставившись в свою тарелку, только кривит недовольно лицо, продолжая помешивать овсянку в тарелке, словно ни в чем не бывало. Вопрос: «Кто это написал?», автоматически становится неактуальным.

– Руд? ― требовательно протягивает Прим.

– Да. Да, это я написала! ― кладет ложку и нервно качает головой эфор. ― Ну а что ещё мне оставалось?! Вы, знаете ли, не слишком разговорчивые, а нужно было придумать правдоподобную историю… Вот я и решила, что…

– А в чём дело, собственно говоря? ― перебивает её Каликс, вмешиваясь в наш разговор.

Майор раскидывается на спинке стула в командной позе, сомкнув руки под подбородком, опирается на локти и без доли шутки продолжает:

– Мы же говорим своим людям правду с экранов. В этом и есть основа режима Ореона. Мы говорим правду в лицо и даём людям выбор, верить правде или фантазиям, что они строят себе.

– Да ладно! Кому ты сейчас это рассказываешь? Здесь каждый присутствующий прекрасно знает, как пишется эта ваша правда. И эта мыльная писанина тому подтверждение! ― отвечает Прим, ещё более драматично раскидывая тексты по столу.