По строкам лавандовых книг. Часть 2

Удушливая волна горячими слезами проступает на глаза. Вдруг всё пойдет не так, как нам хочется, и я опять его потеряю, только в этот раз по-настоящему?

– Я не могу потерять тебя снова, ― тихо вырывается у меня вместе с одинокой, самой несдержанной слезой, что рассекает щеку пополам.

Прим нежно гладит моё лицо и заправляет спадающую прядь волос обратно за ухо. Подумать бы, такие простые знаки внимания, а для меня они как эликсир жизни. Как их трактовать? Поддержка друга в трудную минуту? Или может несдержанность измученного влюбленного? Эх… Как бы я не читала эти знаки, они заставляют трепетать моё сердце. Прим нависает надо мной и ласково, еле касаясь, целует меня в щеку, втягивая соленую слезинку. Ну вот, опять. Я готова на что угодно ради его поцелуя сейчас.

– Ну, от тебя-то попробуй отделаться ещё. Ты и в подвале достанешь! Это мы уже проходили, ― отшучивается Прим, перекидывая через меня ногу.

Сработка магнита на двери уведомляет о приходе оперенной как курица Руд. На ней костюм особо пафосного кроя и цвета выедающей глаза фуксии.

– Подъем-подъем, голубки! Я уже почти привыкла к этому безбожному разврату, ― скривившись в брезгливой ухмылке, манерно указывает на нас пальцем. ― Сегодня важный день! Нам пора начинать.

И все начинания закипели, как мясная похлебка в печи. Беготня взад-вперед. Десятки каких-то людей, то приходят, то уходят, разглядывая моё тело, замачивая меня в тонне кремов, скрабов и косметических масок. Потом ряд авторских пыток красотой, таких как: маникюр, коррекция бровей, стрижка, депиляция волос во всех местах (кажется, они только брови и оставили), и даже ресницы мне наклеили поверх ресниц, не оставив ничего от прежней меня. Интересно, Прим тоже общипали как индейку перед варкой супа? А ведь меньше года назад, в день моего выпускного, я только и мечтала о таком тюнинге, завидуя прическе мышки Густы. Не зря в народе говорят: «Мечтать нужно осторожно», некоторые мои мечты, к примеру, тут сбылись.

Целый день посвящен только балу. Даже логопед приходил! Напихал мне полный рот орехов и заставил рассказывать скороговорки, не меньше пары часов кряду. С Прим увидеться даже мельком не удается, из-за этого тревога внутри растает с геометрической прогрессией.

Обеда толком нет, только какое-то фруктовое пюре. Пока я в полулежащем положении, почти распятая на кресле предаюсь красоте, эфор маленькими ложечками запихивает мне его в рот. Ещё был чай и Бри поделился кусочком булочки намазанной джемом, жаль не клубничным, но тоже вкусно. Чем ближе к вечеру, тем больше дрожат поджилки. Быстрей бы пришла Мила, коль Примуса мне не показывают, её присутствие немного разрядит обстановку.

К пяти часам нас спустят в концерт-холл, где и будет проходить всё действие, в том числе и последние приготовление – макияж и вычитка сценария. Начало шоу запланировано на восемь, наш выход по расписанию в девять. Уже стемнеет, я увижу люстру напоминающую салют. Интересно, она будет так же сверкать, как горящие на небе огоньки?

Между моей и Прим презентацией будет всего двадцать минут в которые покажут проморолик, и прозвучит воодушевляющая речь ведущего – Бри. В эти двадцать минут мы должны успеть осуществить свой несовершенный план. Хорошо, что я толком не ела, иначе могу вывернуть всё обратно. Мои ногти и волосы безупречны, как и кожа буквально на всём теле. Остались последние штрихи перед тем как спускаться в концерт-холл – моё платье.

В последние дни, было о чём подумать, уж майор потрудился над этим, я даже не удосужилась поинтересоваться в чём меня выпустят на потеху публики, под купол всего этого цирка. Тщетно было бы надеяться, что это будет удобная военная форма, в которой я красовалась на камеру, учитывая наш с Прим замысел, она была бы очень кстати сегодня. Скорее всего, меня нарядят в детское платьице, постыдно короткое, с огромными бантиками, ну или в робу серого цвета, в которой они заставляют ходить горожан: дескать, глядите – она теперь одна из нас.

– А вот и оно, ― счастливо трещит Руд. ― Ты только взгляни на эту красоту!

Руд заносит в комнату чехол с концертным нарядом. Вся в предвкушении моей реакции она медленно расстегивает молнию, театрально замирая в конце, точно как в романтическом кино. Наверное, нужно улыбнуться или изобразить встревоженность, она ведь так старается превратить этот ужасный день в подобие новогоднего утренника. Но что я вижу? Моему удивлению нет предела! Из-под флисового чехла, Руд достает точную копию платья балерины, что застыла в изящном прыжке на картине в моей комнате. Та же спадающая пачка с серебристыми блестками, они переливаются, как бриллиант под лучиками света, те же утонченные тонюсенькие бретели, что подчеркивают стройность фигуры, вот только моё платье не белое, а нежного оттенка лаванды. Под нежный образ подобраны балетные туфельки, они визуально делают ногу меньше, чем есть на самом деле. Моё изумление сложно подделать, оно искреннее, как и восторг от наряда.