По строкам лавандовых книг. Часть 2

– Это мой тебе сюрприз. Я не раз наблюдала со стороны, как ты любуешься картиной в комнате. Угадать с нарядом было не сложно, вот только я решила изменить цвет. Лавандовое платье для Лаванды! Ну разве не прелесть?

Глядя на Руд, становится не по себе. Какое наказание ждет эфоров за ненадлежащее исполнение обязанностей, когда мы осуществим задуманное? С каждым днем привязанность к этой странной парочке пускает свои корни всё глубже и глубже в моё черствое сердце. Я уже не могу смотреть на эфоров с той брезгливостью и ненавистью, что переполняли меня после знакомства, а после разговора с Бри в машине, к ним зародилась некая жалость. Кому, как не мне знать, что чувствует медиа-узник Ореона и как ОНР умело укрепляет веру в правильности выбора. Если сегодня всё получится, как задумано, возможно, кровь этих людей будет на моих руках… Но… Я должна вытянуть Прим из этой передряги. Мне не выдержать ещё одной ночи уроков и наказаний. Смогу ли, такой ценой?

– Оно восхитительно, ― хвалю Руд, разглаживая складки мерцающей пачки.

Мой внешний вид просто изумителен. Я похожа на принцессу, что своей красотой превосходит все вместе взятые сказки. Волосы завиты в пышные локоны, а сверху собраны объемной косичкой, что как корона обвивается вокруг головы. Платье, словно соткано из шелковых волшебных нитей, подчеркивает все прелести фигуры, но в то же время придает нотку наивности и девичьей невинности. Я прелестна. Видели бы меня сейчас девчонки из «Альфы», вот бы зависти было.

– Ему понравится, ― восторженно протягивает Руд, обнимая меня за плечи со спины.

Мы обе всматриваемся в отражение в зеркале. Кому «ему» должно понравиться? Каликсу? Таинственному командиру? Эпатажному эфору с женоподобными манерами? Или может… Прим?

– Твоему мальчику, ― словно читая мои мысли, отвечает эфор, склоняя голову смущенно на бок.

Я задыхаюсь от неловкости и прячу глаза. Как развеять неловкий момент? Ненавижу все эти неоднозначные намеки на нас с Прим. Что было то прошло, и было это только между нами. Я слишком запуталась в собственных чувствах, а тут ещё и эти улыбочки, и взгляды Руд.

Глава 16

Налюбовавшись от души, мы спускаемся в концерт-холл. Вот-вот и представление начнется, а я всё еще не видела Прим. Мне просто необходимо взять его за руку, или просто постоять рядом, а в идеале оказаться в его объятиях хоть на пару секунд. Он нужен мне, иначе я взорвусь.

С традиционным стаканчиком горячего крепкого чая за столиком визажистов уже ждет Мила. Вначале я впиваюсь ей в объятия, чем выдаю свою нервозность, а только после, занимаю почетное место и принимаюсь за чай. В попытках заговорить меня и отвлечь тем самым от нервозности, она трещит без перебоя, но я с трудом могу уловить нить её повествований. В основном, Мила хвастает своим днем: как она была в доме у самого командира Ореона, какой он огромный и сколько там цветов, как её впечатлила цветущая гортензия, которой усажена вся усадьба, какая приятная оказалась первая леди (совсем не такая мымра, как я всех гребла под одну гребенку), а самое умилительное знакомство дня – дочь командира. Малышке не более пяти лет от роду, но, увы, куколка молчит как рыба. Вывод Милы – немая. Из всего сказанного, мне врезались в сознание только насколько слов. Наверное, потому что они напоминают мне о прошлой жизни, что уже, кажется, была и вовсе не моя. Всё остальное звучит как набор букв и звуков, такая себе каша без вкуса и определенной консистенции.

Пить чай практически невозможно, стоит взяться за чашку, брызги летят во все стороны – подводят дрожащие руки, они практически не слушаются меня, живут своей жизнью. Команда принимает мою дрожь за элементарную боязнь сцены, тем более за время нашей работы, уже был шанс удостовериться в моей никчемности, как актрисы, а тут такой ответственный момент на носу, но я-то знаю, что дело совсем в другом. Мой лавандовый психоз готовится в очередной раз завладеть разумом. Это чувство можно сравнить с чувством усталости после трех, а то и больше, спаренных смен в «Барракуде».

Подобные смены выпадали крайне редко, только в разгар лета и только если кто-то из официантов заболел и некому работать. Выдерживали такой график немногие и я одна из них. На третий день практически суточной смены, когда ты девятнадцать часов в сутки не приседал, бегал по жаре с тарелками супа и стопками, ближе к закату твой организм устраивает бойкот, требуя покоя. Всё тело знобит, а ноги и руки на доли секунды отказывают, подкашиваются и всё роняют. Организм словно готов отключится буквально в следующий момент. Отключка может застать в любой позе: и стоя, и сидя, и даже, когда бежишь через зал с полным разносом бутылок и рюмок с дорогущим пойлом, а разобьешь – плати сама. Усталость настолько сильная, что разум, как в тумане. Ты не чувствуешь боли, сонливости и в голове толком нет мыслей, или есть, но так много, что невозможно сфокусироваться ни на одной, вот и кажется, что их вовсе нет.