По строкам лавандовых книг. Часть 2

Мы давно знали, что Литор превратился в пепелище, ещё когда только увидели майора на пороге Форда за завтраком, ведь не стал бы военачальник покидать горячую точку в разгар оккупации ради двух никчемных заключенных. Ни я, ни Прим не поднимали эту тему: даже думать больно, что наши близкие и друзья превратились в мишени на стрельбище, не то что об этом говорить. Бри так радостно об этом сообщает, словно слово «освобожден» вовсе не означает «захвачен» и этот процесс не обвенчался реками крови невинных изголодавшихся за последние полгода людей.

Перед глазами снова оживают ужасы прошлого, только теперь не те, что приходят в сновидениях, под влиянием психической нестабильности, а те что были частью моей кошмарной реальности: бездыханное тело малышки (я и сейчас ощущаю её мягкое, словно тряпичное тело и как ноги об него спотыкаются), зайчик, которого удар откинул на метр в сторону, навсегда разлучив с хозяйкой, набережную усеянную, как арбузное поле, обломками жизней людей, а ещё лица моих любимых… Лидочка. Лендер. Вериния. Лукас. Джудин. Доктор Ролло. Триша. Что с ними теперь? Для моей мамочки хотя бы нашлась настоящая могила, будет ли куда прийти, чтобы оплакать других?

Я по-прежнему сижу у Прим на коленях, но теперь все увлечены происходящим на сцене, никто не замечает, как мои ногти невольно впиваются в его руку. До нас больше нет никому дела, есть новости поважнее. Боль внутри разрывает на части. Пришло время расцепить руки и разделиться для последних штрихов подготовки перед выходом на сцену.

Я мольбами уговариваю себя не сорваться, всё время держу его в поле зрения. Наши переглядки, нежные хватания рук друг друга в любой удобный момент, окружающие принимают за заигрывания, а мою нервозность за страх перед сценой. Нам на руку. Бри со сцены презентует Примуса. Словно вдавленная в кресло Милы, я не отрываю глаз от друга, крепко цепляюсь за стул пальцами, чтобы не дрожали. Прим стоит у самой сцены, его внимание приковано куда-то в стену, словно маячок засветился над головой. Пытаюсь понять, что же там такого интересного. Присматриваюсь и вуаля – наше спасение! На стене у самого выхода на сцену электрощит, отвечающий за освещение в зале и за кулисами. Ловлю взгляд друга, нам слова не нужны, достаточно только встретиться глазами, чтобы понять, что мы думаем об одном и том же. Как я раньше не замечала такую стратегически важную штуку? Решено! После выхода Прим на сцену, вырубаем с рычага электричество. У нас будет, не больше трех минут, чтобы потеряться в панике и толпе. Три минуты форы не так уж и много, но всё же лучше, чем ничего.

Руд поправляет брюки Прим, снимает последние ворсинки и кудахчет вокруг, что всё просто безупречно. Мне осталось продержаться совсем немного, только до того, как рука Прим снова коснется моей, и тогда я готова бежать хоть на край земли. Уверена, моё сумасшествие отпустит свою удушливую хватку. Все по местам.

Плохой план лучше его отсутствия, но и тот, увы…

И вот, звучат завершающие презентацию слова про храброго мальчика, но они бьют сильнее отрезвляющей от фантазий пощечины.

– А сейчас мы увидим ту самую… ― Бри интригующе тянет время, накаляет интерес публики, ― причину, которая дала силы выдержать настоящий ужас… Ужас, что Патриум заставил пережить совсем ещё мальчишку…

Трагический тон добавляет особого драматизма, провоцирует вздохи в зале, а моё сердце бьется сильнее. «Не может этого быть» – думаю я, а следующая фраза Бри подтверждает опасения.

– И имя этой причины – Лаванда!

Маленькие молоточки настойчиво стучат в виски. Я бегло смотрю в лица окружающих. Мне не послышалось? Он назвал моё имя? Ответвление от отработанного сценария стало сюрпризом не только для меня. Шокированная Руд застывает на месте. Кажется, у неё сейчас глаза выпадут, а у меня сердце. Я ведь даже не помню, что должна говорить! Наш план включал в себя побег до моего дебюта на сцене, я же даже не старалась запомнить и строчки из моих текстов!

Руд машет рукой, торопит меня, чтобы я быстрее шла на сцену. Я сползаю со стула и шаг за шагом приближаюсь к сцене. Все вокруг снова смешивается в жидкую кашу. Кто-то целует меня в щеку, поправляют платье, и вот я уже за шторой. Вижу сидящего в огромном кресле Бри посреди сцены. Буквально несколько шагов и меня увидят приглашенные гости. Напротив Бри кресло для меня.

Яркий свет прожекторов, сосредоточенных на сцену, заслоняет зал, я не могу различить ни единого четкого очертания, одни только силуэты множества людей и много лаванды высаженной перед сценой. Наверное, лаванды… Не уверена… Могу различить только лиловые и сиреневые оттенки, но отчетливо помню, как видела лаванду на репетиции, она чуть не свела меня с ума тогда. Я закидываю голову наверх, хочу полюбоваться мерцающими переливами люстры: она ещё красивее, чем я представляла. Глубоко дышу, звучит последняя фраза ведущего перед выходом.

– Дамы и господа! Встречайте её! Девушка, что так же прекрасна, как и цветок в честь которого её назвали – Лаванда Мейсон.