По строкам лавандовых книг. Часть 2

Как добропорядочная семья заносчивых от социальных статусов, обвешанные наградами «Революции Достоинства», за самым крайним столиком, сидит Майор Каликс и его отец, еще первая леди республики. Командир самопровозглашенной народной республики Ореон, он же правая рука главного повстанца Креона Деуса – это хорошо известный мне деспот и подонок Матис Фон Дагель, а красавица, укутанная в лисью накидку, что скрывает её искаженное ужасом заплаканное лицо – Сонечка.

Я вижу её глаза. Проваливаюсь в их серую глубину и лечу сквозь воронку событий, что лоскутками рвет моё сердце. Её ласковые руки утешали меня в моменты слабости. Забота о нас с Мэл казалась такой великодушной, а гортензии в саду, среди которых любила играть моя маленькая сестренка…

«Сад из восхитительных гортензий»… «Премиленькая малышка не старше пяти лет»… Эхом в голове проносятся отрывки фраз Милы.

Едва коснувшись щекой холодного пола, я отключаюсь. Надеюсь, я умерла.

Глава 17

Звезды размером с комету срываются с неба. Я зажмуриваю крепко глаза, ожидая, что одна из них раздавит меня как букашку, прихлопнет к полу. Бежать бесполезно. Прижимаюсь к холодному полу, сильный поток воздуха раздувает спутанные волосы. Испугавшись небесных тел, огромные цветные бабочки разлетаются во все стороны. Одного взмаха крыла достаточно, чтобы сдуть меня с места. Они трепещут крыльями и как щит закрывают меня своим телом от падающих звезд, принимая удар на себя. Я пытаюсь схватить хоть одну за мягкую шерсть, оседлать, как дракона и позволить ей увезти меня отсюда навсегда. Лавандовое поле стелется в бесконечные дали. Ещё мгновение назад я чувствовала холод скользкого мрамора, упираясь в него коленями, а сейчас подо мной мягкая почва.

Сквозь землю, с невиданной скоростью пробиваются стебельки фиолетовых цветочков. Лаванда повсюду. Ей нет ни начала, ни конца: бескрайнее поле, что невозможно перейти. Ядовитый запах проникает во все поры и душит, отравляя изнутри. Я задыхаюсь. Сжимаю горло руками, царапаю себя и от злости рву траву, в надежде оголить островок земли под ногами. Клочьями изувеченные полевые цветы словно перья разлетаются в разные стороны, но новые цветочки слишком быстро тянутся к свету, вновь заплетаясь в ковер. Я бегу в неизвестность, но… сдвинулась ли я хоть на метр?

Жирные черви, роют туннели в рыхлой земле и выползают наружу. Они похожи на змей: обвивают друг друга, превращаясь в цепи, окружают меня по кругу, и заключают в центре. Мне нечем дышать. Огромная, слюнявая мокрица, разорвав мерзкое тело, выползает из брюха червя. От удушья я падаю, и вот я становлюсь обедом слюнявой мерзости. Темнота.

По жилам пробегает горячая волна, похоже, вместо крови мне в вены залили кипящую воду. Она обжигает, причиняя невыносимую боль. Темнота сменяется фиолетовой краской, меня уносит в невесомость. Моё тело парит над землей. Яркий свет. Я открываю глаза: белая плитка, точно, как в морге, тянется по стенам до самого пола. Я умерла?

Невесомость сбивает с толку… Я парю? Мужчина в белом халате надевает на лицо маску. Он приближается, но, не шагая, а плавно, словно плывет по воздуху. Сердце вырывается из груди. Оно разгоняет кипяток по телу, от жжения я кричу, так сильно, что во рту чувствуется металлический привкус крови. То ли я искусала себе щеки, то ли изодрала криком горло, невозможно разобрать, всё ощущения блекнут на фоне огня по венам. И снова темнота и невесомость…

Боль сменилась приятным теплом, оно разливается по телу, расслабляет, я готова с головой окунуться в это чувство блаженства. Фиолетовые краски выкидывают меня обратно на лавандовое поле.

Я упала с неба? Конечно с неба, откуда же ещё может свалиться ангел.

Оттряхиваю колени и крылья. Крылья сотканы из маленьких цветочков лаванды, но на ощупь как шелк. Слышу, как где-то далеко раздается детский плачь из колыбели. Это моя малышка Мэл: неужели мама не слышит? Почему, каждый раз, когда мне так трудно, она бросает нас?

Бегу к колыбели, мои крылья подхватывают меня в воздух, и вот, я уже лечу. Кости ломит, извивая моё тело и я падаю на землю. Боль пронизывает насквозь. Я словно ниточка, соединяющая бусины на мамином ожерелье, проскальзываю в одну за одной каждый раз выкручиваясь, чтобы скользнуть в следующую. Боль – это и есть вся я.

– Тшш…

Тихий шепот звучит из пустоты, но кажется, что прямо мне на ухо.

– Вернись ко мне… Цветочек, вернись…

Я знаю этот голос. Он эхом звучит в голове, отбиваясь об стенки, но на его фоне все теряет свою форму, запах и цвет, есть только он.

– Я с тобой. Вернись ко мне, Дэл…

Яркий свет и запах лекарств бьет по главным органам чувств. Могу разглядеть только серые прожилки между белыми плитками на стене. Глубокий вдох и ещё несколько вслед за ним, успокаивают. Я могу дышать. Ладони мокрые от пота, а пальцы жадно впиваются в крепкую спину. Сидя на больничной койке, Прим крепко обнимает меня, нашептывая те самые спасительные слова, что возвращают меня к реальности.