По таёжной реке Бикин

Мы снова двинулись в путь. Для меня это был невероятно сложный момент. Пока я заводил мотор и пытался включить скорость, мою лодку течением разворачивало обязательно так, что ее нос смотрел на берег. Сходу развернуть лодку я не успевал и в панике глушил двигатель. И все начиналось сначала. Стоя на носу, я отталкивался длинным шестом, перепрыгивая через вещи и собаку, несся к корме, заводил мотор. Он глох. Я опять бежал на нос лодки… Но все же я отъехал от этой косы.

Промчавшись вниз по Бикину еще несколько километров, мы круто свернули вправо и въехали в относительно тихую протоку. Лодка Николая мягко ткнулась в сырой берег. Мой фрегат вылетел на сушу почти наполовину.

— Приехали, — сказал Николай. — Будешь здесь искать рыбных филинов, а заодно научишься обращаться с мотором. Если не приедешь в Яр за неделю, в воскресенье я подъеду к тебе.

Так начался новый сезон моей работы. Чем-то он ознаменуется?

Здравствуй, Бикин!

Первые три ночи не порадовали меня. Я даже ни разу не слышал голоса рыбных филинов. Но до чего же приятно после продолжительного перерыва вновь оказаться в знакомом лесу! Хочется петь, читать стихи, улыбаться, здороваться с деревьями, птицами, зверями. А как от возбуждения глубоко дышится! Как сильно радует каждая встреча! Несмотря на отсутствие филинов, настроение все равно было праздничное.

Дебри Уссурийского края развлекали меня как могли. Сегодня, например, в пойменном лесу у Бикина почти до самого утра кричали длиннохвостые неясыти. Я хорошо знаю эту темноглазую серую сову. Много раз выслеживал ее и в Европейской части страны, где она выводит птенцов открыто в старых гнездах хищных птиц, и в Приморье, где она поселяется, как правило, в дуплах.

Брачный крик длиннохвостой неясыти — трехсложный заунывный глухой звук, вроде «хыыый-хый-хый». При этом промежуток времени между первым длинным слогом и двумя последними часто затягивается на несколько секунд. Два коротких слога поспешно произносятся один за другим. Умеет эта сова и лаять, словно осипшая собачонка. Разгоняя сон, я иногда принимался передразнивать длиннохвостых неясытей. Подражая их крику, удавалось подманить их совсем близко. Меня всегда веселили их растерянные пучеглазые физиономии, когда вместо ожидаемого собрата они обнаруживали человека. Сова начинала хлопать то одним, то другим веком, а я — бессовестно хихикать.

В один из первых дней на Бикине я нашел дупло, в котором поселилась утка-мандаринка. Было это так.

Уже совсем рассвело, когда над берегом протоки, где я ожидал восхода солнца, с брачным криком пролетела пара мандаринок. Впереди, нежно крякая, пронеслась скромная самочка, сзади, свистя по-весеннему, разукрашенный самец. Птицы пролетели над протокой, вернулись и, сделав круг над лесом, вновь оказались надо мной. В следующий момент, резко свернув в сторону, самка с лета села на горизонтальную ветку раскидистого ильма. Самец же проскочил это место. Чинно прошагав по ветке около метра, уточка спорхнула вниз и исчезла в небольшом дупле. Сделав несколько кругов над лесом, самец тоже сел на дерево. Он растерянно озирался, призывно свистел. В дупле же у мандаринки шла кладка. В этот день она снесла там третье яйцо.

На Бикине мандаринки встречаются часто, и я каждый раз дивлюсь яркости весенней окраски селезня. В его оперении сочетаются металлически-зеленый, желтый, пурпурный, красный и другие цвета. Голову украшает бронзово-рыжий сверху и блестяще-сине-зеленый снизу хохол. Некоторые перья крыла имеют расширенные опахала и сильно изогнуты кверху. Окрашенные в бежевый цвет, эти перья, словно сказочные паруса, выступают по бокам плывущей птицы. Во многих странах мандаринок специально разводят и выпускают на пруды как украшение.

Однажды мне удалось наблюдать, как образуются пары у этих диковинных птиц. Самка у них выбирает самца, а не наоборот, как у большинства уток. Она же ревностно отгоняет всех прочих самок от своего избранника. Самец никогда так не поступает, он только заботится о том, чтобы не потерять из виду ту, которой он предназначен.

Вот где-то в стороне, как на волшебной флейте, просвистел свою простенькую, но очень душевную песню большой черноголовый дубонос. Я хорошо знаю этих птиц и представляю их облик. Когда самка сидит в гнезде, кажется, что за его край свешивается не клюв птицы, а огромный ярко-желтый желудь. Знаю и то, что просвистевший только что дубонос не одинок. Чем бы дубоносы ни занимались — кормились, пели, строили гнездо или хлопотали вокруг птенцов, подле самки всегда находится самец. Более тесно связанные пары найти в лесу трудно.