По ту сторону грез

— Я люблю тебя, — шепнула я, зарываясь носом в волосы цвета спелой пшеницы.

А потом мир изменился. Тени вокруг замерли, застыли провалами тьмы в углах. Очертания предметов стали нечеткими, краски выцветали, все вокруг походило на картинку из выцветшей открытки. Только солнечный луч навязчиво слепил глаза, заставляя жмуриться и прикрывать глаза.

В два шага я оказалась у окна, отдергивая злополучную штору. И из открытых створок в меня пахнуло морским бризом. Холодный ветер бросил в лицо пригоршню песка и мелких ракушек, а вдали орали чайки, кружась вокруг тусклого солнца. Начиналась гроза, и свинцовые тучи уже ползли по холодному небу. Такому знакомому небу того мира, который я создала сама.

А навязчивый солнечный лучик все лез в глаза, поблескивая из-за пелены тумана, как огонек маяка для заблудившегося корабля. Я снова стояла по косточки в песке, одна посреди пляжа. А вокруг высились очертания гор, пастями исполинов выныривающие из ошметков тумана. И море, вечно неспокойное, холодное, с барашками белой пены на зеленоватой глади. Я снова была в том мире, который стал моей тюрьмой и убежищем.

— И я вас тоже люблю, мисс, — раздался скрипучий голосок, — завтрак уже готов. Просыпайтесь, а то опоздаете на работу.

Меня буквально выплюнуло в реальность. Крик чаек сменил гул улицы за окном. Подо мной скрипел пружинами старый матрац, а за стеной спальни завывали старые трубы водопровода. Реальность навалилась на меня со всей безжалостностью. Я потрясенно села в постели, озираясь по сторонам, как тихо помешанная.

— Все хорошо? — уточнил взволнованный Зори.

Меня медленно, но неотвратимо захлестывала паника от непонимания происходящего. А скорее, от осознания, что все, что я пережила, было лишь сном…

— Зори, что мы тут делаем? — ляпнула я.

— Живем, — удивился гоблин. — Мисс, у вас точно все хорошо?

— Нет! Нет-нет-нет, — бормотала я, растирая ладонями лицо.

Это не могло быть просто сном. Не могла моя фантазия построить такой достоверный и продуманный мир… Или могла? Я трясущимися пальцами ощупала спину, ощущая на коже знакомые рубцы — очертания печати, наложенной в юности. Я была все той же Тори, запертой в своих снах и с запечатанной силой.

— Мисс, что происходит? — причитал гоблин, пока я металась по комнате, как кошка по пылающей крыше.

Зори заламывал руки и дергал себя за уши в припадке волнения, пока я пребывала в тихой истерике. Все то, что я пережила, не могло быть выдумкой, не может в снах быть таких ярких эмоций и переживаний. Или может?

— Мисс, не пугайте меня, — пискнул гоблин, когда я сползла по стенке на пол.

Мысли метались, путались, готовые взорвать мой не до конца пробудившийся мозг. Или я все еще сплю? Где та грань, что отделяла меня от реальности? И реально ли это, что сейчас происходит со мной? Я начала тихо плакать, свернувшись клубочком в углу у окна. Неужели то, чего я боялась больше всего, все же произошло? Почти все маги-призрачники заканчивали безумием, в один из дней переставая различать мир грез и реальность. Они навсегда застревали в бесконечном сне, не способные выйти из этого лабиринта. А безумный маг, застрявший во снах, это опасность. И не для десятка, а для миллиардов. Потому-то нас и истребляли, а потом запечатывали. В мире снов люди слишком беззащитны, и безумцам в этих мирах не место.

Но подобное случалось лишь с активными магами, а моя сила заперта в теле. Так безумие ли это? Или мой сон был предвестником чего-то грядущего. Вещим? Призрачная магия особенная, так возможно я успела предугадать течение событий?

— Мисс, а завтрак! Мисс, куда вы? — неслось следом за мной. — Оденьте хотя бы халат!

Моя логика очнулась где-то в районе прихожей, когда я пыталась натянуть на ноги туфли. Да, в одной ночной рубашке я не пробегу и квартала. Меня еще на половине пути «изымут» санитары и обрядят в рубашку более оригинального кроя. А Зори уже топтался рядом, протягивая мне платье и чулки. Небо, и за что он мне такой достался. Чем я вымолила у вселенной такую преданность и нежность? У Зори, у Эвана…

— Зори, письма из инквизиции приходили? — натягивая платье прямо на ночную сорочку, фыркнула я.

— Нет, — пожал плечами гоблин, — только счета.

Значит, ничего еще не было. Значит, еще есть возможность спасти невинные жизни! Или я все еще мечусь во сне, переживая один из кошмаров, созданных паразитом Майка. Я бодро прыгала по прихожей на одной ноге, натягивая чулок, а Зори скакал следом, на ходу протирая мои туфли от пыли. Шляпку я одевала, сбегая вниз по ступеням.

— Зори, — опомнилась я.

— Да, мисс, — опасливо отозвался мой гоблин, выходя из квартиры.

— Если я не вернусь, все, чем я владею — твое.

Зори выкатил на меня испуганные глаза и прижал ладошку к раззявленной в удивлении пасти. А я уже неслась по ступеням, спотыкаясь на ходу и моля все известные мне силы о помощи. Я отчаянно надеялась, что стоит мне увидеть Эвана Стоуна, как это наваждение спадет. Он узнает меня. Что все, что мы пережили, было явью. Что его чувства ко мне не были лишь сном…