По ту сторону грусти (СИ)

И ей бы тоже задержать его руку ещё несколько мгновений, когда они обмениваются дружеским рукопожатием на прощание.

Вроде бы где-то на подкорке оставалась запись о том, как ей хотелось бы наброситься на него без соблюдения приличий, сладко изнывать - но всё так потёрто, смазанно, а чувствовалось сейчас совсем другое. Она попыталась рассказать Лоре, а та сначала не прониклась, привычно усмехнулась: "Оооо, понимаю..." - "Ничего ты не понимаешь!" - взорвалась Алеся. На тот момент это и было правдой.

Необычное волнение сжимало ей сердце. Ей было и больно, и грустно, и легко, и хорошо. Она ощущала в себе наполненность его судьбой. И решительно не понимала, что с этим делать, а ведь делать ну хоть что-нибудь всегда надо. И она томилась ещё пуще.

И всё это вспышками, прострочкой из красной нити в ткани дней...

Иногда бывает ощущение, что вся Вселенная против тебя, как ни старайся - ничего не выйдет. Иногда - ощущение застоя: все усилия вязнут в трясине. А случается удивительное состояние: о нём Алеся говорила коротко: "Меня несёт". Несут на руках? Или несёт горным потоком так, что на порогах дух вышибает? Пожалуй, нечто среднее. А может, и то, и другое.

Последний месяц Алеся прожила во власти стихии.

Было жаль расставаться с военной формой. Но ведь главное - не форма, а содержание, а ведь его-то как раз и не было. Капитан, казалось, убивался больше неё - но она тактично напомнила ему, что живут они через две станции друг от друга. И что есть такая замечательная штука, как хунта - ой, простите, триумвират. Батура энергично её обнял, похлопал по плечу и пожелал удачи.

В контору её вызвал начальник, майор Саганович, и выразил удовлетворение, что теперь Алеся имеет шанс проявлять гибкость и работать более свободно. Он угостил её эспрессо, который Алеся не любила, но пила из вежливости. Аккуратно подобравшись на стуле, она слушала. А майор, поглаживая обшлаг рукава, как шиншиллу, говорил длинно и вкрадчиво. Он успокоил, что пока не собирается "брать её в оборот", ценит её независимость и всё, что от неё требуется - продолжать научные и творческие изыскания, а время от времени предоставлять кое-какую информацию, и при этом было бы неплохо, если б ей удалось сблизиться с партийными кругами и увеличить свою общественную активность, а в каком направлении, так инструкции ей предоставят.

Стамбровская про себя похихикала. Среди офицеров-гэбистов в ВКЛ ещё с начала века сложилась эта характерная мелкошляхетская манера (а по сути: мягко стелет, да жёстко спать). Ну, а может, это и не самый плохой стиль. Лучше наносная вежливость, чем откровенное хамство. К тому же, здесь явно ещё не решили, что с ней всё-таки делать. Но хотят пропихнуть её в партийную среду. Ну что же, чудненько.

Она не была такой активной, как Влада, которая вступила в партию сразу же, как перебралась в Княжество. Она ещё выжидала, медлительно изучала среду - но результат оказался точь-в-точь таким же: Фаланга внушала ей наибольшую симпатию, так что скоро на её блузке тоже красовался серебряный ромбический крест.

Итак, ей мягко намекнули. Надо было выполнять.

И она позвонила Юре, Владиному мужу. Он с радостью её поддержал: при попадании в ВКЛ вместо научной деятельности он целиком погрузился в политическую. По натуре он был лидером. Фамилия Тур уже примелькалась в газетах и интернетовских лентах, равно как и фотки: а почему бы не фоткаться, если ты статный парень с красивым нахальным лицом и задиристым светлым чубом? Вот и Алесе он всегда говорил, что надо "крутиться" и "светиться". Тем более, любой активист был для него находкой. Он со смешком признался, что давно на неё "облизывался": считал, что её ум и патриотизм для Фаланги сокровище - но Влада его постоянно отговаривала. Она убеждала, что "Алеся - человек искусства, ей это всё утомительно, её лучше не трогать". Стамбровская торжественно пообещала, что с настоящего момента трогать её можно, сколько угодно.

На вопрос, в каком направлении хотелось бы работать, она скромно пожала плечами: "Мне что-нибудь такое, чтоб public relations и с иностранцами тусоваться".

Юра, стоя у окна с телефоном, заулыбался, загребая волосы пятернёй:

- Понял - чётко! Не бойся, найдётся тебе нишка. Ну давай, отпишусь на днях.

Влада сидела на табуретке, поджав под себя ногу, и старательно мешала чай в стакане. Она оторвала взгляд от кружения последних сахаринок и переспросила:

- Ну что?

- Кое-кто решил покинуть скамейку запасных.

Влада весело фыркнула, подскочила к Юре и крепко обняла.

- Просто аж затискать тебя хочется, когда у тебя такая довольная физия!

- Да у тебя тоже, - засмеялся он.

Влада не ответила. Она постояла, нехотя отстранилась и со спокойной улыбкой взяла со стола свой чай.

А Алеся всё равно пропадала. Она звонила, носилась, писала письма, встречалась, спешила, красилась, улыбалась, перекусывала - но днём она жила в режиме ожидания. Ожидала синего бархатного вечера, белизны простыней и заветного числа "23" на часах. Но ждала не наверняка. Очередное свидание оставалось плавающей перспективой.