По ту сторону льда

Отключаю связь и смотрю на сидящего передо мной старика — сейчас его по-другому даже язык не поворачивается назвать.

— Рассказывай, — говорю ему. — Все. Подробно. Как так получилось, что ты женат повторно при живой жене?

— Живой… — он усмехается, а потом опускает глаза. — Мы не планировали второго ребенка. Мы с Оррис не слишком-то преуспели в жизни в тот момент. Чтобы ты понимал, у нас был Даргел, но дела шли не очень, моя практика не раскачивалась, ее работа секретарем закончилась, когда начальник полез ей под юбку. Когда ее уволили, с деньгами стало совсем туго.

— Тогда тебе подвернулось дело того хакера?

— Да. Набл с ним, — Хэдфенгер махнул рукой. — Я взялся за него не из-за взятки, та сумма была ничтожно маленькой, чтобы ради нее рисковать. Я взялся за него, потому что не было ничего другого.

— Ничтожно маленькой? — я хмыкнул, глядя на сумму с шестью нулями.

— А это не взятка. — Хэдфенгер обхватил себя руками, как если бы его знобило. — Точнее, все так подумали — могли подумать. Именно тогда я понял, что оппозиционеры никак не связаны с теми, кто обещал убить Оррис.

Это пока что открытый вопрос.

— Потому что они не знали, что это — ее гонорар.

— Гонорар за что?

— Клинические испытания. — Юргран снова посмотрел мне в глаза. — Нам предложили принять участие в клинических испытаниях нового препарата. Точнее, ей предложили. Нужны были женщины. У нас были долги. Кредиты. Даргела собирались отчислить из садика, потому что мы просрочили оплату на два месяца. Она согласилась. Она пошла на эти набловы испытания, потому что иначе…

Он сделал паузу, потом продолжил.

— Вот только она не знала, что беременна. Мы предохранялись. Срок был слишком маленький, анализы ничего не показали — или нам нарочно об этом не сообщили, но суть в том, что когда Оррис прошла курс, выяснилось, что она на втором месяце.

Желание придушить его своими руками я подавил.

— До того, как тебе начали угрожать жизнью Оррис, — сказал я очень тихо, — прошло много времени. В частности, когда ты отправлял мне резюме своей дочери — и ничего об этом не сказал.

— О чем я должен был сказать?! Лаура — нормальная девочка, у нее все в порядке со здоровьем, я…

— Она становится иртханессой, — я подался вперед, и Хэдфенгер резко отпрянул. Вжимаясь в спинку кресла, затравленно посмотрел на меня. — Что за препарат?! Где проходили испытания?! Где сейчас Оррис?

— Я… — он открыл рот и снова его закрыл. — Я…

Я сжал ладонь, в которой под чешуей заструилось пламя, в кулак. Перчатка недолго продержится, если прямо сейчас не взять себя в руки.

— Лаура знала об этом?

— О чем? — переспросил он. — Об испытаниях?! Разумеется, нет! Оррис в коме с самого дня родов, и я думал… я решил, что так будет лучше…

Я поднялся. Шагнул к нему, и в этот момент снова пиликнул наушник.

— Ферн Ландерстерг, откройте, пожалуйста, ссылку.

Ссылка от Роудхорна на моем смартфоне вела на соцсеть. Я коснулся ее, и динамик ожил знакомым голосом:

— Всем привет. Меня зовут Лаура Фил, но когда-то я была Лаурой Хэдфенгер. Хэдфенгер — фамилия, которую дал мне отец, но с некоторых пор я больше ей не являюсь. С того дня, как я отказалась выходить за Торнгера Ландерстерга, моя жизнь превратилась в череду переездов и бесконечных интриг.

Светлые волосы, без укладки, растеклись по плечам, по больничной рубашке.

За спиной — палата.

И взгляд — прямо мне в глаза. 

В грудь словно ударила Ледяная волна, а следом за ней — собственное пламя. Пламя, которое поднималось по позвоночнику, разрастаясь внутри, мешая дышать нормально, не превращая изнутри в лед, а интоксикацией отравляя каждую клетку тела.

— Когда-то я думала, что все это возможно только в приключенческих фильмах и книгах. Несколько месяцев назад я была одной из самых обычных студенток: я заканчивала Хайрмаргский Государственный Университет по специальности «Экономика и маркетинг». Я строила планы и думала о том, куда отправлять свое резюме, когда получу диплом. Меня пригласили на кастинг в шоу «Эрвилль де Олис»: это было моей мечтой долгие годы. Моя мама хотела стать Соурской чемпионкой, но получила серьезную травму. Обо всем этом мне рассказал отец. Так же, как и о том, что она отдала за меня свою жизнь — когда встал выбор между спасением меня и ее, она выбрала меня. Точно так же я сейчас выбираю своего ребенка.

После всего, о чем мы только что говорили с Хэдфенгером, слышать это вдвойне сложно, а желание придушить застывшего в кресле ее отца становится еще сильнее. Впрочем, после всего отцом его назвать сложно. Чьим бы то ни было, не только ее.

— Я узнала о том, что беременна, когда уехала из Ферверна. Я уехала из Ферверна, потому что не могла дольше оставаться с мужчиной, которому нет до меня никакого дела, и до которого я пыталась достучаться всеми возможными способами, пока не сдалась. Однажды я сдалась. Но больше не сдамся.

Если собственное пламя отравляет кровь, то эти слова падают в нее как раскаленные камни. Один за другим.