По ту сторону занавеса

– Я всего лишь слышал, как вы говорили об этом с господами, сэр. Итак, с вашего позволения, я тогда находился на кухне.

– Один?

– Нет, там еще были повар У Цичин и Анна, горничная, – она отдыхала и пила чай. Я зашел, чтобы сказать повару, что уже восемь вечера. Мы втроем провели на кухне почти до восьми часов десяти минут. Я обратил на это внимание, потому что в восемь десять наконец-то прибыл бутлегер и я поспешил в столовую делать коктейли. Пять минут спустя появился мистер Ван Горн, а затем я вышел из дома, чтобы позвать гостей.

– Благодарю за ваши ответы и вашу обязательность, Джессуп. Вы можете идти.

– Позвольте добавить одну вещь, сэр. Полагаю, это имеет отношение к гибели хозяйки.

– Я внимательно слушаю.

– В верхней комнате устроена библиотека, я ею пользовался – мисс Фейн разрешила. Я поднялся туда выбрать книгу и застал там мисс Фейн. Она плакала, глядя на чей-то фотографический снимок.

– Вы не заметили, чья это была фотография?

– К сожалению, нет, сэр. Все, что я успел разглядеть, – это довольно большое фото, наклеенное на зеленый картон.

– Благодарю вас за помощь. А теперь, будьте добры, пригласите сюда повара.

– Да, сэр, – ответил Джессуп, удаляясь с тем же чувством собственного достоинства, как и всегда.

– Я вижу, господа, что расследование немного затягивается, – произнес Чарли Чан, обращаясь к остальным присутствующим. – Советую вам расположиться в уютных шезлонгах на террасе. Покидать дом по-прежнему никому нельзя.

Часть гостей поспешила воспользоваться этим разрешением. В гостиной остались только четверо: Тарневеро, Юлия с Джимом и Чан.

В комнату вошел старый китаец, что-то бормоча себе под нос. Чарли Чан тут же заговорил с ним на родном языке. Повар тараторил, буквально захлебываясь, инспектор Чан слушал его, сохраняя бесстрастное выражение лица. Лишь один раз он резко поднял голову и встрепенулся подобно охотничьей собаке, почуявшей дичь. После этого он встал, вплотную подошел к своему собеседнику и разразился длинной тирадой, в которой прозвучало знакомое слово «бутлегер». Наконец, отпустив повара, Чарли Чан повернулся к остальным.

– И что особенного он вам сообщил? – нетерпеливо спросил Джим. – Мы ведь по-китайски не понимаем ни слова!

– Что ничего не видел и ничего не знает.

– А что он говорил о бутлегере?

Чарли Чан неожиданно взглянул молодому человеку прямо в глаза.

– Старость ведет себя разумно, молодости же свойственны несдержанность и болтливость.

– Готов подписаться под вашими словами! – шутливо воскликнул Джим, но серьезный взгляд юноши говорил о том, что до него дошел сокровенный смысл слов инспектора Чана.

Тем временем тот повернулся к мисс Юлии.

– У нас остается только один человек, с кем я еще не разговаривал. Помнится, вы упоминали про Анну, горничную мисс Фейн. Пожалуйста, не сочтите за труд позвать ее сюда.

Девушка кивнула и отправилась выполнять просьбу Чана. Старый повар снова принялся что-то торопливо бормотать по-китайски. Но Чан, выслушав его с самым равнодушным видом, легонько подтолкнул У Цичина к выходу.

– Он переживает, что никто не хочет сесть за стол и воздать должное его кулинарным шедеврам.

– Мне, право, неловко, но я и в самом деле ощущаю совершенно неуместный голод, – виновато произнес Джим.

– Не надо себя упрекать, – возразил Чан. – Что толку мертвым от того, что живые станут голодать?

В этот момент вернулась Юлия в сопровождении стройной, симпатичной брюнетки.

– Как вас зовут? – спросил инспектор.

– Анна Родерик, – неприветливо ответила женщина.

– Как давно вы служите у мисс Фейн?

– Примерно год. Я поступила к ней сразу, как только приехала в Лос-Анджелес.

– Откуда?

– Из Англии. Я узнала, что в Америке платят гораздо больше.

– Ваши отношения с мисс Фейн были хорошими?

– Ну конечно, иначе я бы просто не осталась у нее.

– Она когда-нибудь вмешивалась в вашу жизнь?

– Нет, никогда. Я была ей за это очень благодарна.

– В котором часу вы ее видели в последний раз?

– Около половины восьмого, даже чуть раньше. Она тогда находилась в спальне, и ей понадобилась булавка, чтобы приколоть цветы к платью.

– Как выглядела эта булавка?

– Очень красивая вещица, золотая, с бриллиантами.

– Не помните, мисс Фейн что-нибудь говорила вам об орхидеях?

– Немного. Она сказала, что цветы присланы человеком, с которым они были когда-то очень близки. Она разволновалась, получив этот букет.

– А потом?

– Потом мисс Фейн подошла к аппарату, назвала номер и попросила телефонистку соединить ее с кем-то.

– Разговор вы слышали?

– Я никогда не подслушиваю чужих разговоров. Я сразу же вышла на кухню.

– Иными словами, в начале девятого часа вы находились там?

– Да, так все и было. Я обратила на это внимание, потому что Джессуп говорил повару, что пробило восемь, а бутлегер все еще не явился.

– В восемь десять, когда бутлегер наконец-то прибыл, вы все еще оставались на кухне?

– Да, я тогда пила чай, а потом ушла в свою комнату.

– Скажите, поведение мисс Фейн не показалось вам необычным?

– По-моему, нет. Правда, до четырех часов у меня был перерыв, я ездила в город по своим делам.