По тундре, по железной дороге: и вновь звучат блатные песни!

Вообще генерал отличался нравом энергичным, заводным и даже буйным; был завзятым воякой. По молодости он успел поучаствовать в Крымской войне (1853–1855) и за отличие при штурме Севастополя получил орден Почётного легиона. Затем в составе Второго мусульманского полка погарцевал по Африке и Италии, а в 1862 году с экспедиционным полком судьба занесла его аж в Мексику, где при взятии Гваделупского монастыря какой-то отчаянный гаучо влепил французу пулю в брюхо, и тот всю оставшуюся жизнь носил на повреждённом месте стальную пластину.

Однако в нашей истории свою роль сыграло совсем другое ранение маркиза. Так что, опуская все иные геройства бравого француза, перейдём непосредственно к делу. В 1870 году вспыхивает Франко-прусская война, и произведённый в генералы Гастон Галифе, командир кавалерийской бригады, вновь отличается во время атаки при Флуане под Седаном, вызывая восхищение самого кайзера Вильгельма. Однако же на этом геройства генерала Галифе истощаются: он получает очередное ранение (на этот раз в ногу) и попадает в германский плен, поскольку под Седаном французы капитулируют. Далее генерал малость позверствовал, утопив в крови Парижскую коммуну и покрошив в Алжире восставших арабов, а затем сильно притомился и в 1899 году принял пост военного министра Французской республики.

Но нас в данном случае интересует исключительно второе ранение, полученное генералом в стычке с пруссаками. Бедро неистового Гастона было настолько изуродовано, что появляться в приличном обществе с такой ногой, обтянутой кавалерийскими лосинами, не рискнул бы даже наш геройский рубака-кавалерист. Но генерал Галифе не собирался так просто сдаваться. Ему вполне хватило капитуляции под Седаном. Как гласит предание, однажды полковник Ковенкюр, близкий друг Галифе, принёс ему приглашение на бал, который устраивало французское правительство. Маркиз долго и категорически отпирался. Однако в дело вмешалась дочь полковника Ковенкюра — красавица Анна-Мари, которая смогла переубедить стеснительного героя.

Вот тут и кроется загадка. Дело в том, что именно на правительственном балу кавалерийский генерал появился в брюках необычного покроя: они свободно ниспадали с бедер, но плотно обхватывали ноги от колена книзу. Для того времени это было нечто! Можно сказать, революция в моде. Присутствовавший на балу бомонд несколько опешил и, видимо, не знал, как отреагировать на столь экстравагантную выходку. Однако тон задала та самая Анна-Мари, которая громко заметила, что генералу чрезвычайно идёт такой великолепный фасон, и даже послала ему через весь зал воздушный поцелуй. Публика тут же подхватила и приумножила восторги юной девы… А через некоторое время сорокалетний генерал и милая Анна-Мари сочетались законным браком.

И у меня возникает смутное подозрение: а не сама ли полковничья дочка додумалась до фасона генеральских брюк? Да ещё и убедила военного человека (а люди эти отличаются крайней консервативностью) пойти на столь смелый, если не сказать — отчаянный шаг. Возможно, пообещав в качестве награды своё сердце… Иначе вся эта история просто не имеет логического объяснения. Если, конечно, она была на самом деле.

Ведь всё могло выглядеть куда более прозаично. Галифе вообще отличался тягой к всевозможным реформам в своём ведомстве. Он поднял уровень образования кавалерийских офицеров, улучшил амуницию, уменьшил поклажу кавалеристов и ввёл ряд других изменений, в том числе — новый покрой брюк, получивший его имя. Так что ни к балу, ни к полковничьей дочке галифе могут не иметь ни малейшего отношения. Так, всего лишь симпатичная романтическая легенда.

Но суть-то не в этом. Суть в том, что брюки галифе, о которых сейчас распевают монстры «русского шансона», носились исключительно с сапогами! Такой уж у них фасон, чтобы в эти самые сапоги легко нога проскальзывала. Галифе с ботиночками — это всё одно что лапти при фраке. Не было такой моды ни в начале XX века, ни в Первую, ни во Вторую мировую. Забегая далеко вперёд, замечу, что век XXI, перенеся пристрастие к модели галифе в женскую моду, оказался в этом смысле более раскован. Теперь фасон брюк знаменитого француза носят и с ботинками на высоком каблуке, и даже с туфлями-лодочками. А вот со времён изобретения галифе и вплоть до конца нынешнего тысячелетия подобных вольностей не наблюдалось. Да вы и сами могли убедиться, что в многочисленных версиях-перепевках «Панамы» галифе нигде не встречаются!

Стоит добавить, что в армии допускался такой вид обуви, как ботинки (башмаки) с обмотками. Они, конечно, могли носиться с галифе, однако подобная «мода» была исключительно военной, и ношение онучей с тяжёлыми башмаками при шляпе-панаме — до этого не додумался ни один комик.