По тундре, по железной дороге: и вновь звучат блатные песни!

Высоко оценивал сектантов и Варлам Шаламов в одном из писем Солженицыну (ноябрь 1962 года), давая характеристику Алёшке-сектанту — персонажу повести «Один день Ивана Денисовича»: «Необычайно правдивой фигурой в повести, авторской удачей, не уступающей главному герою, я считаю Алёшку, сектанта, и вот почему. За двадцать лет, что я провёл в лагерях и около них, я пришёл к твёрдому выводу — сумма многолетних, многочисленных наблюдений, — что если в лагере и были люди, которые, несмотря на все ужасы, побои и холод, непосильную работу, сохранили и сохраняли неизменно человеческие черты, — это сектанты и вообще религиозники, включая и православных попов. Конечно, были отдельные хорошие люди и из других “групп населения”, но это были только одиночки, да и, пожалуй, до случая, пока не было слишком тяжело. Сектанты же всегда оставались людьми».

Характеристика верующих замечательная. С одним уточнением: Алёшка был баптистом, а баптисты считают себя не сектантами, а христианской Церковью. Именно их особо выделяет как стойких поборников своей веры Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»:

«…Вера у них — очень твёрдая, чистая, горячая, помогала им переносить каторгу, не колебнувшись и не разрушившись душой. Все они честны, негневливы, трудолюбивы, отзывчивы, преданы Христу.

Именно потому и искореняют их так решительно. В 1948–50 годах только за принадлежность к баптистской общине многие сотни их получали по 25 лет заключения и отправлялись в Особлаги».

Замечательно описывает стойкость верующих газета «Протестант» в очерке «ГУЛАГ — испытание для христиан СССР»:

«В своих “Воспоминаниях” М. М. Ермолаев, работавший на лесоповале в Коми, отмечает, как его поразили евангелисты и староверы. Они относились к тяжёлой физической работе как к испытанию, посланному Богом, почти желанному, которое нужно было пройти, преодолеть. Верующие, как и некоторые из политических заключённых, помогали новичкам в артели выполнить норму, чего никогда не делали уголовники. Те, выполнив свою норму, прохлаждались, посмеивались, а то и издевались над выбивавшимися из сил людьми. Верующие же становились в пару со слабыми и тянули их, беря дополнительно к своей часть их нормы. Этим они давали возможность новичку привыкнуть к тяжёлой работе, зацепиться и выжить…

Говорить о Боге было опасно. Лагерная администрация строго наказывала тех, кто активно распространял весть о Христе, и старалась не допустить духовного общения христиан, их совместных молитв. Если начальство узнавало о таких собраниях, то пресекало их, переводя верующих в другие места. Братьев всячески стремились разъединить, но их порой оказывалось слишком много, поэтому вообще пресечь духовное общение не удавалось. Верующие собирались тайно. За участие в запрещённых собраниях сажали в штрафной изолятор или даже увеличивали лагерный срок…

Случаев, когда Господь избавлял верующих от неминуемой смерти, было немало. Когда православный священник о. Захарий (Куценко) из-за болезни не смог подняться с нар и выйти на работу, его избили лагерные охранники и бросили в штрафной изолятор на пять суток. Очнулся он от страшного холода, который пронизывал всё тело. Промёрзшие стены камеры были покрыты толстым слоем изморози. Священник понял, что его бросили сюда умирать. Посиневшими, бескровными губами он шептал молитву: “Господи, прости их, ибо не ведают, что творят”. Каждое слово молитвы давалось с трудом. Каждое движение причиняло боль. Временами он терял сознание. Превозмогая муки, о. Захарий молился непрестанно. Через пять суток явились охранники, чтобы отнести тело в морг, но с удивлением обнаружили, что в истощённом высохшем теле священника всё ещё теплилась жизнь. Они не могли понять, почему зэк остался жив, пролежав пять суток в каменном мешке на ледяном полу, больной и голодный. Отсюда всех отвозили на кладбище…

Богу слава и особая честь тем христианам, кто был верен до смерти и кто не отрёкся от веры даже под пытками. Солженицын рассказал про верующую старушку, которую в 1937 году, в разгар Большого террора, в тюрьме НКВД мучили нескончаемыми ночными допросами. Два года назад у неё останавливался на ночлег скрывавшийся от преследования митрополит. На вопрос, куда он направился дальше, старушка отвечала: “Знаю. Но не скажу! Ничего вам со мной не сделать, хоть на куски режьте. Ведь вы начальства боитесь, друг друга боитесь, даже боитесь меня убить. А я не боюсь ничего! Я хоть сейчас к Господу на ответ!”

Да, были такие, кто с допросов не вернулся, кто был верен до смерти, не отрекся от Бога, не предал никого! И вот что удивительно, бесправные, оклеветанные, мучимые и убиваемые христиане в каком-то смысле оставались хозяевами положения. Они были немым укором и приговором своим палачам».

«Мчится поезд Барнаул — Воркута»: дело замученного христианина

Ну, со стойкостью верующих в лагерях всё достаточно ясно. Однако почему в песне евангельских христиан мчится именно поезд Барнаул — Воркута? Случаен ли этот маршрут?