По велению Чингисхана

«Где та кольчуга, что защитит его от вероломства и предательства! – думала Ожулун, едучи по весенней степи на спине своего Серого Хоро. «Бедный мой сын… Хоть бы еще дал мне сил Господь! Хоть бы еще несколько лет и зим побыть ему подпоркой – ведь он один во всей Вселенной, как и суждено быть повелителю! О Джэсэгэй, где ты? Молодость моя – весна степная – минула без тебя… Но по колено в поту и крови твой сын все же взял Степь под одну свою руку, сделал то, о чем написал на камне древний тюркский государь… Да, где-то живут люди с глазами на груди, люди с одной ногой, на которой они прыгают выше деревьев, а в песках Хун-Хорохой живут люди с глиняными головами и хан их – Песчаный Удав, но и они покорятся, никчемные, нашему сыну, когда придет время после войн… Наступит ли это время еще при моей жизни в среднем мире?.. Вот я задала сыну самый трудный вопрос:

– Когда ты воспитаешь своих братьев, как воспитывал тебя Джэсэгэй-батыр? Ты, умеющий и в стане врагов находить себе верных сторонников и слуг, не возвысил ни одного своего родственника и брата! Каждый остался у своего бурдюка с кумысом!..

Тэмучин терпеливо отвечал:

– Я сам мучаюсь от этих мыслей. Но не получается. Нельзя сказать, что в службе они нерадивы. Но они не умеют довольствоваться малым и не хотят понять, что это – остов большой судьбы… Они лишь кичатся высокородством своим, прямо-таки чувство особой значительности выпирает изнутри, губы выпячивают: я, я, я… Им бы урвать побольше да поспорить там, где их совета не спрашивают, когда дело уже решено! Понимаешь?

– Не понимаю!

– Тогда вспомни Хасара… В прошлый раз я поставил его главным над основным войском – и что?

– Что, Тэмучин?

– Будто ты не знаешь, что он возомнил одного себя победителем в том бою!..

– Еще до своего рождения Хасар бился в моем чреве, как пойманная в силки птица! Он не давал мне спать тогда, не дает и ныне! Таков уж он есть, и это все знают… Но почему же ты умаляешь значение основного войска в той битве? Почему люди смеют говорить, что все решилось без него?

– Я не пытаюсь принизить Хасара, мама… У каждого войска свое назначение, но на этот раз ударные силы найманов разбились о силы передового отряда Сюбетея и рухнули еще до вмешательства основного войска Хасара! Конечно, если бы волна найманских ратников докатилась до брата, он не дрогнул бы, знаю… Но в том бою основное войско довольствовалось малым – вот Хасар и исходит паром!

Я упрямилась:

– Нет, нет и нет! Что бы ты ни говорил, но ты обязан тянуть братьев к вершинам власти, воспитывать их… Они нынче у тебя как мелкие порученцы!

Он взял мою руку и поднес ее к своему лицу, лег щекой на мою заскорузлую старческую ладонь, говоря:

– Никто вдруг не становится полководцем, родная… Посмотри хоть на Бэлгитэя: в мирное время вместо того, чтобы обучать нукеров на охоте, чтоб осваивать азы строя и маневра, новые чужеземные машины и боевые доспехи, письменность, он только чешет язык о зубы, как шелудивый пес свой бок о колесо кибитки! И при этом ему, как лесной сойке, лишь бы трещать погромче… И не важно, кто перед ним растопыривает уши: высокородные, черные ли челядинцы! Он унижает своих тойонов на виду у нукеров! Он нетерпелив, чванлив, мелочен до злопамятства – и это военачальник? А возьми Аччыгый-тойона – это же лягушка, спешащая к болоту! – он, смеясь, отстранился от моей ладони, и мы встретились глазами: – Прыг-скок! Прыг-скок на лошадку – и спать… спать… спать…

– Уж больно ты умен… – но осуждения в голосе не слышалось. – Аччыгый понимает в лошадях, как никто…

– То-то и хорошо! – согласился Тэмучин – и за свое: – Братья мои… Взять Хачыана – научился лить кумыс в глотку, не двигая кадыком, а?! Хорош бурдюк, да тесьма тонка!..

– Да где же я тебе возьму других братьев, сын! Надо этих обуздывать, как положено старшему по возрасту, и хану к тому же!

– Это уже не ко времени… – вздохнул он. – Моя опора, мои четыре основных столба – Борохул, Сиги-Кутук, Кучу и Хохочу, четыре твоих приемных сына, четыре выкормыша… И знаешь, почему я в них уверен?

– Догадываюсь.

– Скажи сама.

– Да что уж говорить. Они не гнушались никаким трудом сызмальства… Они от войны к войне старались отличиться один перед другим, себя не жалея… Но ты – хаган, ты – хан и ты должен…

Он расправил мощные плечи, говоря:

– Я человек из крови, мяса и костей. Я, как и все, устаю…

– …ты должен тянуть свою кровную родову к вершине!

– А ты помнишь нашу первую радость в войнах – победу над мэркитами? Помнишь ты ее?..

– Как мне ее забыть? Помню, сынок…

– Тогда я сказал родне: я управлял вами, но победили мы вместе и благодаря вам. Я сказал: враг в ваших руках, решайте судьбы поверженных. Хотите – дайте им волю, не хотите – Бог вам судья, смотрите сами! Помнишь? Что тогда утворили Алтан с Хучаром? Они своей кровожадностью вскормили в мэркитах ненависть, и мы, может быть, навеки нажили себе кровного врага из-за одного принятого сгоряча неумного их решения! А как бездумно мои родичи перебили татар, уже беспомощных и безоружных? Они снова завязали узел неизбывной вражды! Так?