По велению Чингисхана

– А ведь парень-то этот был тэнгсиком у Джамухи!

– Но как человек, которому всего-то двадцать шесть, мог быть тэнгсиком давным-давно уже умершего человека?

– Сам подсчитай. Джамуха умер двенадцать лет назад. Парню тогда было четырнадцать.

– Бывает же такое!.. – Джэлмэ то ли изумленно, то ли радостно покачал головой. – В таком случае, он на самом деле настоящая находка… Это очень хорошо, что вести переговоры прибудет тэнгсик такого известного всем близлежащим краям легендарного человека, как Джамуха!

– А то, что мы обучили тэнгсика своего врага, – добавил умудренный жизнью Аргас, – да еще сделали илчи и доверяем такое дело – выгодно для нас во всех отношениях, не так ли?

– Конечно! И хорошо, что прибудет молодой, но уже принявший участие в китайской войне и быстро растущий тойон, – сказал Джэлмэ. – А уж рост мы ему обеспечим, лишь бы нашу проверку прошел. Присылай его к нам. И как было бы хорошо, если б эти переговоры получились и мы окончательно ударили бы с султаном по рукам!.. Тогда, наконец-то, закончились бы эти бесконечно долгие войны, и мы хоть немного вздохнули бы.

– Да, я не раз слышал о таких намерениях хана… – осторожно сказал старый воспитатель воинов, не показывая особой заинтересованности; и как бы между прочим спросил: – Что, не раздумали вы там?

– Нет, скорее уж наоборот.

– Устали, что и говорить…

– Да… От такой жизни любой устанет, – Джэлмэ тяжело вздохнул. – Да и какая это жизнь… До старости мы с тобой ничего, кроме войн, не видели и не знаем. Хоть пожить бы свободно, спокойно те годы, какие отпустит нам еще Небесный Тэнгри…

* * *

Джэлмэ отправился в Ставку, довольный, что друг детства и юности не подвел его, доверился и назвал подходящего для илчи человека, так что непростая задача, над которой они с ханом ломали голову, наполовину выполнена, считай; ну, а проверка окончательно покажет, чего тот парень стоит.

А старый Аргас, проводив друга, между тем не на шутку задумался. Хотя он живо заинтересовался известием о том, что предстоят переговоры и при их удаче войны скоро могут быть окончательно завершены, что начнется новая, теперь уже мирная жизнь, но на самом деле был встревожен.

«А что если вдруг на самом деле хан с султаном ударят по рукам? Что это значит – мирная жизнь, совсем нам незнакомая? Значит, подобные нам должны будут расходиться по домам, оставив несколько мэгэнов для охраны окраин Ила. По домам, у кого они есть… А что делать таким, как я, не имеющим крепкой родовы, не знающим ничего, кроме войны, всю жизнь отдавшим только этому? Пустующих земель много, выделят, наверное, из них. Но что там будешь делать? Скот разводить, охотиться… Жизнь будет вольная, никто не станет понукать тобой, командовать, никто не поторопит и не даст задания… Не приходилось жить такой жизнью – и не скучно, не тоскливо ли будет тогда?..

А свободные земли, конечно же, лежат далеко от сердцевины Ила… Ну, выделят где-нибудь на окраине, и затеряешься на них, как отбившийся от стаи волк, и все понемногу забудут о тебе. И ты не только другим, но и сам себе станешь не нужен. Хоть бы с тем повезло, чтобы выделили землю недалеко от какой-нибудь большой дороги. Или, может, стоит заранее попросить об этом?..

Да, такие, как мы, всю жизнь прожившие на войне, станем совершенно бесполезными. Ведь мы не только ничего не знаем о мирной жизни, но и, по сути, никакого отношения к ней не имеем…»

Аргас вздохнул… Но почему его так пугает мирная жизнь, вольная, свободная жизнь, когда он будет сам распоряжаться собой, как захочет, о которой ведь и мечтал когда-то, пусть и понаслышке, на самом-то деле не зная ничего о ней?..

Хотя ведь к ней-то и летели всегда на крыльях победы, завоевывали ее, не давали разгуляться ни одному врагу. И сама война, когда постоянно вынужден держаться на грани своих возможностей, а порой и вовсе выворачиваться наизнанку, и вся эта военная обстановка с ее жесткими, а порой и жестокими требованиями вымотала всех, надоела до смерти. И как ни привыкли к ней, а человек из мяса устает, а состоящий из жира – выматывается… И видели все-таки со стороны, как жили спокойно, вольготно другие народы, и завидовали им, и тоже хотелось такой жизни для себя, для близких своих…

Человека всегда тревожит неизвестное. Так и старик Аргас пытался понять, предугадать, чем обернется для него эта самая мирная жизнь – которая, еще неизвестно, наступит ли…

Но все же, что он тогда будет делать?

Ну, какое-то время поохотится, потом объедет своих родственников, а потом?.. Будет ли он разводить скот? И это сойдет за дело на первое время, хотя никакой охоты к этому у него нет, разве что для пропитания. Но чем он будет занимать остальное свое время, такое пугающе? Эти долгие месяцы, круглый год, многие годы?..

Как говорила его старая добрая хотун Далмаа, не будет ли жизнь без войны такой же пресной, как пища без соли?

* * *