По ветру

– Банальный поворот из ромкома. – Ворчание вышло почти натуральным, но смех не желал исчезать в одночасье. – У меня Белка их обожает, я с ней за компанию миллион их посмотрела. И почти все – стандартная калька.

– Ты же еще и комментировала все по ходу, портя сестре просмотр?

– А ты хорошо меня изучил. – Ноги коснулись земли, и Эля уперлась руками в колени, чтобы отдышаться.

– Я так же делал с Марусей, – нехотя признался Кирилл, и его румянец в этой темноте вполне мог сойти за сигнал бедствия.

– Мы – отвратительные старшие брат и сестра! – вынесла вердикт Эля.

– Говори за себя, я – просто подарок! – Кирилл попытался вернуть Эле щипок, но та ловко увернулась и побежала к машине. Только сейчас она осознала, что забыла телефон, поесть и зачем вообще приехала. Закончить все на хорошей ноте – да, но казалось, что они немного увлеклись.

– Давай вернем нас и эту тарантайку в город, пока тебя не начали разыскивать за кражу каршеринга.

– Сбегаешь почти так же, как в первое утро. – Кирилл не выглядел удивленным – скорее погрустневшим.

– Тогда я действительно сбегала, надеясь больше никогда с вами не пересечься.

– Мы с Марусей не дотягивали до твоей высоты? – Фраза, конечно, прозвучала со смешком, но, как и полагается, в ней была лишь доля шутки.

– Скорее я – до вас. Вы были слишком хороши для меня. К таким, как вы, обычно привязываются и берегут, а я не люблю первое и так себе во втором.

Эля открыла дверцу машины и забралась на пассажирское сиденье. Она не кокетничала и не набивала себе цену, а в самом деле ощущала себя именно так. Словно с самого начала знала, что даже без всякой любви им всем в конечном итоге будет больно. Стоило лучше слушать интуицию и опыт, но ошибки для того и нужны, чтобы узнавать себя и мир вокруг. Эля тут же мысленно одернула себя: это не было ошибкой. Возможно, это самая живая и настоящая история за всю ее жизнь. Знаковая уж точно.

– Ты правда уезжаешь?

В город Кирилл возвращался уже спокойнее. Может, просто тянул время, но Эля была не против еще немного продлить эту ночь. В самом непривычном для нее ключе.

– Да. Ты, кстати, первый, кто узнал об этом – я даже письмо с согласием на оффер еще не отправила.

– Так, может, и не стоит, раз сомневаешься?

– Я не сомневаюсь. Просто ждала, пока мысли в голове встанут на место: не люблю решения на эмоциях. По крайней мере не такие.

– Я буду по тебе скучать.

– Я знаю, что будешь, – улыбнулась Эля. – Странно, но я тоже. Ты оказался не только симпатичным, каким я назвала тебя при первой встрече. Хороший ты человек, Кирилл Антипов. Не растеряй это с возрастом, не знаю… с опытом всяким неприятным, – Эля красноречиво указала на себя на последней фразе.

– Будешь гордо носить звание главной бывшей.

– Я не была твоей девушкой, чтобы становиться бывшей, окстись!

– Не была, – тихо повторил Кирилл, и в этих трех слогах Эля услышала столько грусти, что непрошеная жалость гадко защекотала в носу.

До дома Эли они доехали молча. Ночной Минск выглядел сонным, несмотря на огни и гуляющих людей. Парк Челюскинцев всегда казался Эле островом умиротворения, словно возле него даже машины по проспекту ехали тише. А с двух сторон его окружала бурная жизнь столицы: слева сияла библиотека рекламами и разноцветными узорами, справа – неугомонный центр расплескивал движение на километры вокруг себя. Дом, где Эля снимала квартиру, стоял на стыке покоя и хаоса, словно отражал две крайности ее характера.

Кирилл заглушил двигатель, снова перегородив и без того забитый машинами маленький дворик. Финальная точка повисла между ними обоюдным нежеланием начинать прощальный разговор. Он всегда выходит нелегким и неуклюжим, поэтому обычно Эля сторонилась таких ситуаций, в прямом смысле уходя по-английски.

– Пообещай мне три вещи, – она вступила первой, не давая себе шанса испортить хороший финал.

– Не пить, не курить и не пробовать наркотики?

– И не спать с кем попало до свадьбы! – Эля недовольно поджала губы, чем насмешила Кирилла. – Окстись, я тебе не мама и не праведница. Но кое-что пообещать придется.

– Валяй. – Кирилл развернулся к ней, насколько позволял салон машины. В свете уличных фонарей, что выхватывали пространство лишь пятнами, он казался еще моложе и уязвимее, хотя хорохорился знатно.

– Никаких глупостей, – Эля сопровождала перечисление счетом на пальцах, – никакого сослагательного наклонения и никаких неоправданных надежд.

В Кирилле она нисколько не сомневалась, но чувства управляли людьми, как самый искусный и сумасшедший кукловод, – Эля видела такое не раз. И ей жутко не хотелось драматичных поступков, выискивания знаков в ее постах и бесконечных размышлений «Вот если бы. После разбитого сердца нужно жить.

– Ладно, – кивнул Кирилл, и его волосы на мгновение окрасились теплой рыжиной.

– Ладно?

– Ладно. Но ты тоже должна мне обещание взамен.

Идеальная уловка. Сейчас Кирилл мог попросить что угодно, и Эле либо придется соглашаться, либо позорно превращать прощание в скандал.