По ветру

Эля методично окунала кусочки теста с сыром в яркий желток и отправляла их в рот. Рабочий день еще не закончился, так что народу в «Хинкальне» набралось всего на три столика – и те в разных залах. В маленьком светлом помещении на втором этаже они были одни. У Тёмыча только-только закончилась встреча, а Эля полдня провела в переговорах с заказчиками и ворвалась в его поздний обед голодной мегерой.

– Нет. – Тёмыч сделал глоток домашнего красного вина – терпкого и невесомого. – Почему я должен его жалеть?

– Ты жену у него увел – так, если вдруг забыл.

– Я же не насильно это сделал. Они просто не подходили друг другу: ни по складу ума, ни по ритму жизни…

– Или ты просто приложил максимум усилий и вскружил бедной девушке голову, – Эля почти шипела, сверля его прямым тяжелым взглядом.

– С каких пор ты стала такой поборницей семейных ценностей?

Разговор оседал привкусом раздражения во рту – даже вино не в силах перекрыть, сменить оттенок на более приятный. Тёмыч только успел окунуться в шипящее, словно конфета на языке, счастье, как появилась Эля со своим холодным расчетом и аллергией на сладкое.

– Я поборница твоего ментального здоровья, братец. – Она расправилась с хачапури и отодвинула тяжелую, расписанную узорами тарелку. – Замужние девушки имеют свойство возвращаться к мужьям после внезапных отклонений от семейной жизни.

– Варя съехала на другую квартиру и собирается разводиться, так что она точно не вернется к мужу.

– Ее не остановил штамп в паспорте – думаешь, остановит его отсутствие?

Признавать, что Эля кругом права, не хотелось. Думал ли он, что Варя может так же внезапно закончить их отношения, как и начала? Боялся ли? Тёмыч упорно не подавал виду: он клевый, интересный, обаятельный и умный – как от такого уйти? Но Катя же ушла, а значит… Небольшой, но ощутимый комочек холодного страха, прилипший где-то в районе желудка, то и дело напоминал о себе. Эля словно прочла его мысли и припомнила прошлый опыт:

– Значит, с Катей все?

– Давно уже, Эль.

Официант подоспел вовремя – снова принес разноцветные листки меню, убрал пустующую посуду и перевел взгляды на себя, спасая Тёмыча от детектора Элиных глаз.

– У нее с тобой – да, – сестра вернулась в разговор, словно и паузы никакой не было. – А у тебя с ней…

– И я с ней. Все, закончилась история.

– Это Варя из тебя выбила или наконец ты отпустил несложившееся?

Эля умело играла словами и образами, вроде и говорила напрямую, но какими-то едкими, колкими формулировками. Ее мастерство оттачивалось годами: обидные высказывания, недовольно поджатые губы мамы, споры, в которых она почти никогда не проигрывала.

– Вообще, Варя, конечно…

– Выбиваешь одну девушку другой? Этот ряд падающих доминошек рано или поздно закончится, и ты застрянешь на ком-то, Тём! Пора учиться не использовать людей для…

– Кто бы говорил! – Насмешливый взгляд поверх очков ему всегда удавался особенно хорошо.

– Так и я в этих людей не падаю. Не обещаю ничего. Не привязываю к себе и себя к ним. – Эля не уступала. Левый уголок губ пополз вверх в улыбке превосходства. – И не подыхаю потом сбитой грузовиком дворняжкой.

Тёмыч дернул головой, пряча от сестры лицо. Люди, которые знают тебя достаточно хорошо, чаще всего болезненно откровенны и точны. И соврать им не получается.

– Не драматизируй.

– О, это твое поприще – я не претендую, – Эля усмехнулась, чем вызвала ответную улыбку у Тёмыча. Немного злую, но все же улыбку.

– В этот раз ты промахнулась, – теперь торжествовал он. – Варя тут замешана, но по касательной. Я по привычке, знаешь, заходил на страничку Кати. Все обновлял, рассматривал. Это стало настолько рефлекторным – как время посмотреть.

Эля показательно закатила глаза – всем своим видом демонстрируя, как же ей тошно от проявлений чувств нормальных людей.

– Подожди, влюбишься сама – поймешь.

– Фу, Тёмыч, я же ем! – Эля поморщилась и тут же схватила свой бокал с вином. – Кто за столом такое говорит?

– Переигрываешь, – шепнул в ответ Тёмыч. Эля, как борзый подросток, показала средний палец. – Короче, Варя однажды заметила этот мой рефлекс и спросила, что я хочу увидеть на этой страничке. И я задумался: и правда – что?

– И больше не заходил, – голосом рассказчика из фильмов о любви произнесла Эля.

– Заходил – раза два. Осознанно, чтобы увидеть, как у нее дела. А потом вообще забыл – пропал интерес, и привычка пропала.

– Теперь ты страницу Вари мониторишь?

– Зачем? С Варей я разговариваю… и не только!

– Вот эти свои «не только» оставь при себе – я все еще твоя сестра.

– Эль, почему ты такая злая? Чем тебе Варя не угодила-то?

Спросить напрямую казалось лучшим вариантом. У сестры, конечно, на все всегда есть аргументы и ответы, но Тёмычу так хотелось, чтобы его девушку приняли близкие ему люди.

– Я всегда буду настороженно относиться ко всем, кто близок вам с Белкой: они могут сделать больно. А еще мне не нравится, как это все у вас началось. Я хоть и считаю брак ненужным атавизмом, но выглядит не очень. Потому что и ей, и тебе серьезность отношений важна, а тут с места – сразу в измену и разрушенную семью.

– Осуждаешь?