По ветру

– Переживаю, Тёмыч. На правах старшенькой. Если бы вы в меня пошли и просто наслаждались жизнью, я была бы спокойна и счастлива. А так приходится держать ухо востро.

– Слушай, ну Белка вон сразу попала в хорошие руки, глядишь, скоро замуж соберется – и все, выдыхай.

Если бы существовал чемпионат по закатыванию глаз, Эля была бы бессменным победителем на протяжении всей своей жизни. Тёмычу порой казалось, что глазные яблоки у сестры крепятся на специальные шарниры, иначе ни одни мышцы не выдержали бы такой нагрузки.

– Замуж – это просто слово, точка на прямой жизни. После него возможность боли и несчастья не исчезает, а, как показывает статистика, только возрастает. Так что мне всю жизнь в напряжении придется провести – из-за чувствительных вас.

Эля не обвиняла – она просто констатировала факт. Не признающая любовь, на самом деле она обожала и Тёмыча, и Белку, просто проявляла это в своей особенной саркастичной манере.

– Все будет хорошо. – Кому он обещал: сестре или себе? – Я давно не был так счастлив и увлечен. Жизнь кипит!

– Главное, смотри, чтобы не сбежала. Жизнь в смысле.

Эля коротко кивнула сначала Тёмычу, затем – официанту, который принес новый кувшин вина и дымящиеся хинкали.

– Что? – буркнула она на вопросительный взгляд брата. – Я ничего сегодня не ела и вряд ли потом поем. Так что это, считай, за весь день. Ты давай, присоединяйся, а то знаю я тебя – кофе и кофе вприкуску. Скоро одни очки останутся!

Эля, конечно, очень преувеличивала, но ее нарочитая забота умиляла. Тёмыч взял хинкали за хвостик, предвкушая, как рот заполнит горячий наваристый бульон. Жизнь и правда кипела, искрила прямо сейчас, и имя у этой искры было теплое и родное – Варя.

* * *

Ва-ря. Ва-ря. Ва-ря.

Сердце отстукивало ритмом имя, что вязло на губах, склеивая их сухой ломкой коркой. У Тёмыча который день – а который, кстати? – было всего два состояния: аморфного существования и тревожного действия. Он метался среди идей, как вернуть Варю, а потом падал в бессмысленное забытье. Глушил алкоголем и сигаретами чувства, которые все равно навязчивым поплавком всплывали на поверхность. У него в голове не укладывалось: как так могло произойти?!

Телефон завибрировал где-то в недрах постели. Тёмыч неохотно потянул за шнур – интересно, сколько уже дней заряжается несчастный гаджет? – и вытащил его наружу. Оповещения толпились на ярком экране блокировки, но венчала эту карусель то ли насмешка, то ли надежда.

Ва-ря

как ты?

Ва-ря. Как-ты. Ва-ря. Как…

Следующий удар не пришел – сердце замерло, притаилось, а затем, сбиваясь со всякого ритма, принялось громыхать сразу везде: в грудной клетке, в горле, в ушах, во внезапных судорогах затекших ног, в срывающемся пульсе на запястьях. Встать удалось не сразу: тело не слушалось – от долго лежания или алкоголь еще не отпустил, – падало обратно на кровать, словно комнату качало на волнах внутреннего шторма. Тёмыч гипнотизировал экран телефона, собирая по слову ответ.

а ты как думаешь?!

Нет, стереть, все стереть!

хреново

Опять не то.

зачем ты пишешь? издеваешься?

А если она хочет вернуться? Что написать? Что?!

Паника. Самое незнакомое и неприятное для Тёмыча чувство. Он всегда умел найти выход, трезво оценить ситуацию – даже будучи нетрезвым, – и паника никогда не успевала распустить свои скользкие щупальца. Сейчас же найти правильный ответ казалось жизненно необходимым – иначе все, баста, мир схлопнется! Тёмыч сглотнул комок – словно пропихнул колотящееся сердце обратно в грудину – и на вдохе нажал кнопку вызова.

– Алло, – в трубке коротко зазвенел ее голос. Тёмыч зажмурился, прикусывая изнутри щеку. Хотелось кричать, срываться с места и бежать к ней, но ничего из этого не стоило делать. – Тём, скажи что-нибудь.

– Так лучше?

Он, конечно, больше хрипел, чем говорил. Голос, который не произносил теперь глупого прозвища Варёнка – сладкого и сливочного, тающего на языке привкусом ностальгии, – прятался в глубине, еле цеплялся за охрипшие связки.

– Ты о чем? – Она знала, о чем он. Конечно знала: они же Варёнка и Тёмыч – лучшая команда! Но все равно задала бесцветный дежурный вопрос.

– Тебе с ним лучше? Чем было со мной?

– Не надо, Тём, прошу.

Тихие слова, едва различимые и умоляющие. Тёмыч мог явственно представить, как Варя опускается на пол, подтягивает колени к подбородку, сжимается в комок – чем меньше площадь соприкосновения с миром, тем меньше боли получаешь от удара. Даже словесного.

– Не надо? А может, не надо было изменять? Ты же от меня сразу к нему переехала! Сколько это длилось, а?

– Все не так было, Тём, хватит! – В голосе Вари плескались слезы, но Тёмыч старательно игнорировал их, чтобы это не помешало ему высказать накопившееся.

– А как? Ты меня за идиота держишь? Как ты вообще приходила домой, ложилась в постель ко мне, после того как трахалась с ним?!

– Я не… – Окончание фразы поглотил судорожный всхлип.

– Черт, Варя, я люблю тебя! А ты так спокойно предала меня, словно наши отношения ни хрена вообще не значили!