По ветру

– Что-то на пенсионерском, да? – уточнила Мари, чем вызвала новый приступ смеха.

Эля отметила, что эти двое не так уж и плохи, по крайней мере сейчас они на одной волне с ней.

– Так вот про песню. Сначала все красиво, любовь до конца жизни, метафоры и рифмы сложные. А потом начинается лютый треш – в рамках классических семейных ссор, где проходятся по всем грехам, подозрениям и родственникам, где желают смерти и чуть ли не дерутся. И вот он кричит: «Ненавижу», а потом: «И ты? Боже, дожили… Иди сюда, я люблю тебя». И вот я, пятнадцатилетняя, слушаю эту песню и понимаю, что так оно и бывает. Да, мои родители не такие, но мир вокруг-то – да. Фильмы, книжки… Я русскую литературу в школе проходила, а там же ну… – Эля втянула воздух сквозь зубы: так и рвалось наружу все нецензурное, что она знала, но русская литература и мат в одной фразе не должны встречаться. – Мрак один, в общем. И вот я все думала: такая она ваша любовь? Не хочу. Омерзение от человека этого – зачем?

– Но ты же сама говоришь, что родители твои не такие.

– Да, Мари, не такие. Раз уж мы вспомнили русскую литературу, то что-то там было про то, что «каждая семья несчастна по-своему».

Со стороны, наверное, Элина история выглядела глупо – и Мари, и Кирилл задумчиво молчали, позволяя чаю в чашках остывать. Но это была Элина правда: ей просто не хотелось грязи отношений, которая рано или поздно, но всегда появляется. Элеонора пододвинула к себе чашку, но передумала – давно она не говорила о своих взглядах и принципах, и теперь остановиться оказалось сложно.

– А еще же родственники эти все, друзья семьи, которые с детства твердят, что главное – выйти замуж. И всё, замуж сразу перестает хотеться. Зато хочется доказать, что нет, ребята, это не главное. А тебе снова: «У-у-у, ты не умеешь готовить! Кто тебя такую замуж возьмет?» А как же эта ваша любовь?

– Но ведь брак не всегда равно любовь, – отозвался Кирилл, и что-то в его голосе говорило, что знает он это не понаслышке.

– Так вот мне, той пятнадцатилетней идиотке, хотелось, чтобы только равно и никак иначе. А зачем тогда? И как готовка может помешать любви? И тогда я просто на все это забила. Любовь – страдания и хтонь, брак – бытовуха и выбор, ведь тебя должны взять замуж, словно ты товар на полке. Нафига оно мне надо?

– И сразу жить хорошо стало? – усмехнулся Кирилл.

– Тебе удалось по-настоящему забить? – Мари задавала более актуальные вопросы.

– Знаете этот феномен, когда ты говоришь «Я никогда не…» и вот это сразу же тебя настигает, из-за угла выруливает?

– Значит, и тебя настигло? – Кирилл приподнял подбородок, рефлекторно радуясь своей победе. Очень зря.

– Нет. То ли вселенная меня так любит, то ли ей абсолютно на меня плевать, но за все эти годы я ни разу так и не влюбилась.

– Вообще? – Эля не могла понять, чего больше было в вопросе Мари: удивления или страха.

– Ну… Были, конечно, всякие увлечения-развлечения, ничего серьезного. Но самое классное, что мне реально хорошо так. Не потому, что я хочу кому-то что-то доказать, не потому, что назло и поперек. Мне классно. Вскрыться не хочется, понимаешь?

Последнюю фразу Эля адресовала лично Мари. Та не отвела взгляд, только отблески лампочек задрожали в наполненных слезами глазах.

– Понимаю. Мне тоже не хочется. Это больно, конечно, но точно не стоит того.

Эля улыбнулась впервые за вечер без надменности или хитрости, а открыто и даже немного благодарно. Мари услышала ее и поняла, они с Киром не пытались ее переубедить или высмеять. Что ж, попытка подправить карму удалась на славу. Кстати, о Славе – давненько она не заезжала к нему по-дружески.

– А вот теперь я точно пойду. Ты, – она повернулась к Мари всем корпусом, и та села ровно, словно школьница перед учителем, – больше не плачь. Или поплачь, но не тони в этом долго. И заходи в офис в рабочее время – обсудим возможность стажировки.

– Правда? – Мари, словно светлячок в ночи, засияла сквозь сумрак своего разбитого сердца.

– Честное пионер… пенсионерское, – Эля вернула шутку. – А ты проводи меня до двери.

Снова никаких вопросов и ожиданий – Кирилл последовал за Элей в прихожую, словно был обязан исполнять любую ее прихоть до конца жизни.

– Не знаю, как вы вообще встретились, но спасибо, что не оставила ее.

Эля хотела съязвить, но в последний момент передумала: слишком уж спокойно-милым и располагающим к себе выглядел Кирилл.

– Ей повезло с тобой. Я знаю, что такое хороший брат. Не испорти все.

Эля подмигнула, завязала пальто, которое помог надеть Кирилл и собиралась выходить, когда он почти тем же движением, что и той ночью, остановил ее. Разочарование успело промелькнуть где-то в районе желудка: поцелуи сейчас явно были лишними.

– «Утраченные иллюзии» – это не «Триада», это вроде сольник Нигатива.

– Уел, – на улыбке. – Один – один.

В этот раз, спускаясь к такси, Эля решила не давать себе никаких обещаний. Не потому, что хотела вернуться в этот дом, а потому, что явно сглазила и вселенная наконец услышала ее, подбросив на пути именно то, от чего она открещивалась.