По воле Персеид

В речи Смарт не признавал ни вышивки, ни кружев. Я сделала вид, будто нисколько не смущена. Обычно меня выдавал румянец. Но в этот раз меня почему-то, напротив, прошиб пот. Я чувствовала, как меня прошибает пот, и молилась, чтобы не подвел дезодорант – как в той рекламе, где девушки с восторгом демонстрируют сухие подмышки. Ничего не сказав, я продолжала ждать ответа на свой вопрос. Спешить мне все равно было некуда. Через несколько минут он сказал:

– Ко мне никто не приходил, потому что я уехал на съемки.

Я повторила:

– На съемки.

– Да.

– И что, ни жена, ни родственники не спрашивают, где эти съемки?

– Я всем сказал одно и то же: что по договору не имею права разглашать место и подробности производства. А с женой мы разошлись.

– Сочувствую.

– Зря, – проговорил он в перерывах между приступами кашля.

– Зря что? Разошлись? – я свела и развела руки в стороны, изображая расставание.

Он посмотрел на меня, не двигаясь.

– Нет. Зря сочувствуешь, говорю, что мы с женой не вместе. А что мы не вместе, это не зря.

Я повернулась и глянула в окно за моей спиной. Оттуда доносились крики голубой сойки. Как маленький часовой, она оповещала окрестных птиц об опасности – но о какой именно, я никак не могла разглядеть. Продолжая смотреть в окно, я спросила:

– Не пойму, почему ты не хочешь умереть в кругу родных?

Я тут же осознала, что вопрос прозвучал жестоко. Повернулась, со страхом готовясь к отпору с его стороны. Но он улыбнулся.

– Я подмочил вашу репутацию гостеприимного заведения?

Он явно ерничал. Мне бы следовало парировать: в правилах хосписа как раз уважать волю больного. Но поскольку его решение не давало покоя только мне, я промолчала, пожалев, что полезла с вопросами. Видя, что ответа он не дождется, Смарт заговорил сам:

– Директор передала тебе мою просьбу?

– Да.

– Тебе ничего не придется делать. Просто будешь тут рядом сидеть. До болтовни я не охотник.

В голове проскочило короткое «черт». Я понимала, что иду наперекор принципам Дома, но для меня было просто немыслимо, как это я буду сидеть возле кровати Смарта и ждать, пока он умрет.

– Как-то мне все это не нравится. Здесь место не мне, а твоим близким.

Он поискал в постели белый провод и нажал кнопку на конце. Пришла медсестра Жаклин. Я не знала, следует ли мне оставить их наедине на время разговора. Подумав немного, я кивнула на прощание и отправилась к Лие.

Она в это время ела салат, который я, дразня ее, называла «что-то с чем-то». Два листочка салата, несколько внушительных кусков курицы, манго, авокадо, мандарин и еще всякая всячина, какая только может заваляться на кухне, – словом, порядочная мешанина, которая лично мне казалась странной и не очень аппетитной. Я, как обычно, слегка подтрунила над ее гастрономическими привычками – и она, задетая, отозвалась, что зато хоть нормально питается. Тут она, конечно, попала в точку. Перехватывать что попало, как я, едва ли полезно для здоровья.

– Ну? Узнала?

Я не понимала, о чем она спрашивает.

– Ну здрасьте, ты ж хотела выяснить, почему к нему никто не приходит.

– Ах это… Он всем сказал, что уехал на секретные съемки.

Лия подавилась кусочком манго. Она высоко подняла руки – точно так, как учил меня делать отец, если я подавлюсь. Отец. Я встала, чтобы отогнать вспыхнувшие в голове воспоминания. Но, раз пробудившись, они возвращались снова и снова.

– Нам ничего не остается, кроме как уважить его желание. Он был рад, что ты согласилась?

– Я не могу, Лия. Не я должна этим заниматься. Он имеет полное право никого не принимать, но просить, чтобы я с ним сидела, – это уже ни в какие ворота. Подумай сама: ведь мы друг другу совсем чужие! А у него где-то родные, друзья. Это же Смарт – ты сама столько раз говорила! Не нравится мне это все.

Не дожидаясь ответа, я медленно поднялась, надела пальто и вышла. Я знала Лию: если бы она думала, что может переубедить меня, точно не промолчала бы.

Освободившись таким образом на весь оставшийся день, я решила посвятить его походу на рынок вместе с тетей. К домашним заготовкам – в частности, маринованным свекле и помидорам, а еще домашнему кетчупу – нас приобщил брат Шарля Антуан. Прийти, если выдавался свободный день, и закатать пару баночек было для него отличным поводом повидать нас и немного отдохнуть от забот в клинике. Хоть он и жил всего в паре минут езды от нас, видели мы его редко. Зато его восьмилетняя дочка Лора частенько звонила и просилась в гости – поиграть с Ван Гогом. К визиту я всегда готовила ее любимое блюдо: макароны с сыром а-ля Фаб. Секрет, если его вообще можно было так назвать, заключался в посыпанных сверху сухарях.

Прикидывая, что нужно будет купить для заготовок, я вышла из Дома «Птицы», села на велосипед и доехала прямо до дома. Я позвонила в дверь тети Клэр – отозвалась она не сразу. Когда же дверь наконец открылась, я с удивлением увидела, что тетя стоит, держась за стену.

– Привет, Фаб.

– Тебе плохо, тетя?

– Что это ты вдруг спрашиваешь? Мне прекрасно! В Дэмоне бы обзавидовались. Ты только глянь, какой тут вид на реку! Ну что стоишь, заходи!