По воле Персеид

Я долго сердилась на Этьена, что он стормозил и не открыл ее прежде, чем отец поймал его с поличным. Подростком я целые дни прочесывала гараж, облазила его сверху донизу в поисках проклятой коробки.

Мы частенько гадали, что там может быть внутри. Этьен был твердо убежден, что отец вел двойную жизнь и втайне ото всех торговал наркотиками. Мама считала, что он прятал в коробочке любовные письма из прошлой жизни. Звучит, конечно, романтично – вот только стал бы отец так гневаться из-за пары страстных посланий?

Меня же прельщала мысль, что коробка – это тайник с его детскими секретиками. Мне представлялись зеленые солдатики, волчок, бейсбольные карточки, засохшая жвачка в розовой обертке. Но из-за них тоже было бы смешно беситься. Шли годы, и постепенно мы оставили надежду раскрыть когда-нибудь тайну зеленой коробки.

Я горько плакала в объятиях Шарля от мысли, что там могут скрываться послания вроде того, что отец оставил мне перед смертью.

Фабьена,

Как объяснить тебе?

У меня в голове черная дыра, она затягивает меня.

Если с тобой такое случится, посади внутри цветы, пока дыра не разрослась. Затыкай луковицами малейшие ямки. Всегда наполняй голову цветами, Фабьена. Всегда.

Я думал, что я сильнее.

Я ждал слишком долго.

Прости.

Папа

– Может, там вообще пустяк какой-нибудь…

Пытаясь меня утешить, Шарль только подлил масла в огонь.

– То есть как это – пустяк? Разве пустяки так прячут? Мы ее годами найти не могли; если б там был пустяк, давно бы нашли уже. И как прикажешь мне спокойно жить, когда из каждого угла на меня выскакивает прошлое? «Привет, что-то вам слишком хорошо живется, дай-ка подгажу!»

Я закричала. Затем встала и решила, что неплохо бы сейчас полить растения – надеясь, что вода сможет потушить обжигающий мою душу огонь.

Шарль минут десять наблюдал за моими действиями, а потом не выдержал и сказал:

– Ты что, вздумала их залить?

Я даже не заметила, сколько раз умудрилась сбегать от раковины к горшкам и обратно. На пол текло отовсюду. Мысли мои были заняты другим. Тетя твердо хотела открыть коробочку сама, без свидетелей, и потому так спешила спрятаться у себя на этаже – чуть ногу мне дверью не раздавила. Почувствовав, что лью воду себе на носки, я поставила лейку и бегом бросилась вниз, к тете. Я ощущала, что не побоюсь даже надавить, если она станет отпираться.

Я постучала, подождала. Старые доски предательски выдавали каждый тетин шаг, и я расслышала, как она подкралась к двери, чтобы посмотреть в глазок.

Я отступила и натянула самую широкую улыбку, какую только могла. Из-за двери послышался вздох.

– Тетя? Можно тебя спросить?

– О чем?

Голос у нее был сухой. Моя улыбка сразу испарилась.

– Не помнишь, как звали того мужчину, который купил дом, где я маленькой жила?

– Жан-Ги Бибо.

– Неслабое такое имечко, да?

– А?

– А ты попробуй произнести по слогам: Жан-Ги Би-бо. Первый слог имени возникает во рту спереди, второй – в задней части нёба, а фамилия соскакивает прямо с губ.

– Не понимаю, о чем ты, но Жан-Ги не слабак, это уж точно.

Разговаривали мы все еще через дверь.

– Ты мне так и не откроешь?

– Мы с ним вместе работали. Как только я узнала, что Брижит собирается продать дом, то сразу же о нем вспомнила. Он давно уже подумывал перебраться в Дэмон. А сейчас он ремонтировал гараж и нашел коробочку. Наутро позвонил мне и сказал. Ты это хотела услышать?

Я не выдержала и попыталась повернуть ручку, но дверь была заперта.

– Что там было?

– Я ее еще не открывала. Потом вместе посмотрим, ладно?

– Я не против, вот только пока не научилась просачиваться сквозь двери, тетушка.

Тетя не ответила и не отперла. Подождав немного в тишине, я прислонила ухо к двери, прислушиваясь. Откуда-то из глубины звучала песня «It’s too late»[5] в исполнении Кэрол Кинг. Я дождалась припева и, когда он начался, отступив от двери, стала подпевать и плясать под музыку. Я знала, что тетя следит за мной через глазок. Обычно она рассмеялась бы и сказала, что я плохо пою, но в этот раз никакой реакции не последовало. Я снова подошла к двери и прижалась к ней ухом.

– Тетя?

И тут я услышала, как что-то с глухим звуком упало на пол. Я машинально начала толкать дверь, хотя уже знала, что она заперта. Я закричала Шарлю, чтобы принес связку ключей. Еще минута – и вот я стою на коленях рядом с тетей. Скорая уже в пути, и Мари-Элен, диспетчер службы 911, пытается привести меня в чувство по телефону:

– Фабьена, успокойся. Ты нам нужна.

– Да спокойна я, спокойна!