По воле Петра Великого

   — Мягко стелет господин губернатор, дао твёрденько спать нам буде ныне! — шушукаются дельцы приказные и иные. — Послов, слышь, посылать задумал по местам... Старый сор перетряхать хочет! А еоо многонько, поди, всюду набралося. Правда, мы бирывали; так и главным начальникам из тех поборов было же достаточно дадено... А теперя за всё про всё ответ держать придётся! Неладно так!

И стали с места ломать свои хитрые головые крючки приказные, как бы замести следы былых грехов... Как отстоять прежние порядки, при которых прибыльно жилось служилому люду, несмотря на нищенские оклады, полагаемые по штатам.

Обыватели тоже волновались немало. И радовали, и пугали их толки о новых порядках, какие завести задумал Гагарин в Сибири. То, что было, они знали, кое-как научились приспособляться к продажным управителям, откупаться от всяких насильников, но всё-таки вопиющие, неслыханные дела творились в богатом, обширном краю, в Сибирском царстве! Недавно ещё прогремело на всю Сибирь дело бывших красноярских воевод Семёна Дурново, братьев Башковских, Алексея и Мирона, которые вместе с отцом своим, Игнатием, совсем было хотели город целый Красноярск смести с лица земли.

Эти правители так зарвались в своём наглом произволе и хищничестве, что не выдержали даже привычные ко всяким взяткам и поборам сибиряки.

Четыреста лучших горожан Красноярска подали обстоятельную жалобу Петру на лютых воевод. Послан был опытный, надёжный дьяк из Сибирского приказа для разбора дела, слишком вопиющего и явного. Но не растерялись наглые грабители-воеводы. Закупили, задарили они часть ссыльных в городе. Стали наёмные подстрекатели по городу шнырять, слухи сеяли страшные, будто задумали воеводы до приезда следователя все дела в приказе местном сжечь, а заодно и город спалить, а в суматохе захватить главных жалобщиков, в том же огне их спалить, в котором концы дел нечистых хорониться будут... А другие наёмники, словно подтверждая эти наветы, стали избивать людей из числа подавших жалобу, называли их крамольниками, басурманами и жидами треклятыми, которые Господа Иисуса предали, яко иуды... Пожары там и здесь начались... Слуги воевод врывались в дома жалобщиков, уводили в верхний малый город, где были палаты воеводские и острог городской. Там вволю потешались воеводы-звери над своими врагами и умышленно пускали преувеличенные слухи о пытках и муках, каким подвергались захваченные красноярцы.

Не выдержали горожане. От жалоб и криков на базарах и площадях перешли к более решительным действиям, стали собираться с дубинами и пищалями, сговариваться начали, как бы своих отстоять, вырвать их из лап палачей и воевод-лихоимцев. Этого только и надо было Семёну Дурново и троим Башковским. Они собрали толпу своих закупленных сторонников, ссыльных и служилых казаков, больше из гулящей молодёжи, ищущей приключений, и засели в своём верхнем городке, запёрлись, словно в осаде от неприятеля. А в Сибирский приказ помчались на Москву гонцы с донесением, что «бунт учинили люди красноярские супротив ево царсково величества и отложиться задумали от державы, потому-де и на воевод своих неправду клепали, а ныне открыто мятеж повели, осадили начальников, от царя поставленных, и только одно остаётся: прислать с Москвы и из других городов рати военные, жилецких людей местных перестрелять, а город совсем разметать, потому он крамольный весь до последнего человека».

Долго длилась эта внутренняя война, и только через года полтора, когда убедился царь, что дело создано грабителями-воеводами, последовал его грозный указ. «И те воеводы, — стояло в указе, — Семён Дурново да Мирон Башковский с братом Алексеем и отцом ихним, Игнатием, состав злодейский учинили и коварственным умыслом сами в осаду сели, хотя тем на всех жилецких людей того города Красноярска навесть измену и бунт безвинно. А мстили они за то, что от несправедливых окладов и взятков свары и междуусобье пошло лютое. И когда горожане тамошние челобитье подали про все взятки, воровство и раззоренье, от воевод учинённое, то воеводы сказывали: «Весь город ваш за жалобы раззорим!» И после того неправую затейку и воровской поклёп с осадой своей учинили, на помощь себе призвав товарищей вора и изменника, Федьки Шекловитого, кои вместо смертной казни на пашню в тот город были сосланы»... Дальше шло решение: предать суду и казни этих воевод-разбойников, что и было исполнено.

Но мало помог даже и этот суровый пример, данный Петром.

Слишком зарвавшиеся грабители, правда, понесли кару, но другие, более осторожные, продолжали своё дело, только стараясь не зарваться... Не помогала и частая смена воевод. Каждый только спешил скорее нажиться, зная, что через два-три года придётся другому уступить тёплое местечко.

И теперь слова Гагарина о новых порядках заставили, правда, призадуматься многих, но не очень испугали.