По волнам жизни. Том 1

Имя было мне уже знакомо. Он был один из нас, шести молодых астрономов, о которых напечатал в своем отчете Бредихин, как о найденных в провинциальных университетах. Позже Покровский был профессором в Юрьеве и в Перми, а затем, на склоне лет, стал пулковским астрономом. Он приобрел в России широкую популярность своими общедоступными книгами по астрономии. Человек он был с несомненными способностями, и многое в науке ему действительно удалось сделать. Но его чисто научной деятельности вредило слишком большое, а по его возрасту, пожалуй, и преждевременное, увлечение популярным астрономическим писательством. Очевидно, на этот путь его толкали материальные затруднения. Наиболее известны его популярные книги: «Путеводитель по небу», «Звездный атлас», «Космография» и пр.[195]

Покровский предложил мне в течение того месяца, что он проживет в Пулкове, вести совместное хозяйство. Это было для меня кстати, так как К. Д. житейски был много опытнее меня.

— Я приехал вчера утром. Уже успел ознакомиться с обстановкой и кое с кем из астрономов.

Связанные общностью судьбы, мы близко сошлись с Покровским. Нас разделяла лишь политическая вера. В молодые годы и я был достаточно левым, но К. Д. шел гораздо дальше меня. Осматривая, например, Царское Село, он зашел подкрепиться в трактир.

— Только что я вошел, вдруг входят казаки-конвойцы: в красных черкесках, с желтыми шнурами…

— Да, это кубанцы-конвойцы.

— Я сейчас же встал и ушел.

— Почему же? Разве они вам что-нибудь сделали или сказали?

— Нет, ничего… Но все же они — царские охранники!

Покровский был помещен в соседней комнате, известной под именем «комнаты Скиапарелли». Когда-то очень давно знаменитый впоследствии итальянский астроном, прославившийся открытием «каналов» на Марсе и многим другим, еще молодым человеком жил здесь. Уезжая, он сделал на подоконнике, по белой краске, шутливую запись чернилами. Должно быть, в Пулкове предугадали будущее Скиапарелли и было решено запись эту оставить на будущие времена неприкосновенной. Поэтому, при последующих ремонтных окрасках подоконника, это место всегда оставляли незакрашенным.

Переселившись в эту комнату по отъезде Покровского — она была более светлая — я всматривался в полопавшуюся от долгого времени краску, пытаясь разобрать, что именно написал Скиапарелли. Но из этой, сделанной по-немецки, надписи разобрал лишь отдельные места: здесь, де, жил скромный молодой человек, в котором не распознали соотечественника Калиостро; а если бы узнали, то… — дальше нельзя было прочесть.

Скиапарелли впоследствии выражал недовольство таким вниманием к его шутке:

— Я был тогда слишком еще молод!

Вице-директор обсерватории, Алексей Петрович Соколов, к которому я прежде всего явился, очаровал своей любезностью. Невысокий блондин, с приветливым лицом, очень мягкий и деликатный. А. П. познакомил меня с женой, Евгенией Ивановной, милой женщиной, голубоглазой блондинкой, немного полной для своих молодых лет. Так же очень мягкая характером, Евгения Ивановна постоянно, но без достаточного успеха, воевала с несколькими своими белоголовыми шалунами-сынишками. Трудно было предвидеть, что некоторым из ее шаловливых малышей судьба уготовила преждевременную смерть во время Великой войны.

С этой милой семьей я близко сошелся и провел в их доме немало приятных часов.

Пулковская обсерватория

Пулковская обсерватория расположена среди небольшого парка, на вершине холма, с более крутым склоном в сторону Петрограда. Главное трехбашенное здание обсерватории соединено с обеих сторон с двухэтажными жилыми корпусами, предназначенными для квартир персонала обсерватории. Квартиры для старших астрономов были тогда в пять — семь комнат; младшие теснились в двух комнатах. Директорская квартира была в два этажа, комнат двенадцать. Несколько в стороне и позади главного здания стоит двухэтажный дом астрофизической лаборатории и громадная башня тридцатидюймового рефрактора, который долгое время был наибольшим телескопом в мире.

В цветнике перед главным зданием, а также позади его, — небольшие отдельные башенки с меньшими инструментами. Впереди в парке, но несколько в сторону к востоку, — отдельная военная обсерватория, предназначенная для подготовки военных геодезистов.

От главного входа в обсерваторию идет аллея, обсаженная рябинами. На ней, прозванной Рябиновкой, в летнее время — подобие клуба для семей астрономов. Рябиновка спускается, среди парка, к подножию холма, и здесь эта аллея вливается в прямую, как стрела, обсаженную деревьями широкую дорогу, идущую до самого Петербурга. Уже в столице дорога заканчивается известной Триумфальной аркой.

В былые времена дорога эта служила частью того шоссе, по которому шло движение между двумя столицами. На шоссе тогда еще оставались постройки екатерининской эпохи. Предназначенные когда-то для отдыха высшей знати, в мое время эти здания были заняты трактирами.