По волнам жизни. Том 2

Хрущов сконфуженно улыбается. У него волосы с проседью, но по годам он стариком себя еще может и не считать.

Ужин кончился. Распростившись с уезжающими, мы, провожаемые служащими вокзала, проходим через зорко оглядывающие нас караульные посты чекистов.

Представительство в Москве

Еще задолго до окончательного переезда университета в Ташкент у нас стали высказываться мысли, что нельзя оставить организационную работу в центре недоделанной. Поэтому решили оставить в Москве орган, которому дали наименование «представительство университета в Москве». Задачами представительства являлось: во-первых, пополнять университет научными силами и научным инвентарем, во-вторых, представлять университет в сношениях с властью, чтобы не попасть сразу же в полную зависимость от местной власти.

Форму представительству мы придали такую: в него входит по одному представителю от каждого факультета, возглавляет же его избранный советом председатель. Каждый из членов совета во время пребывания в Москве тем самым является членом представительства. При последнем находится перешедший от университета технический и библиотечный аппараты.

Перед окончательным отъездом университета был избран и личный состав представительства: председателем и вместе с тем и представителем физико-математического факультета был избран я; представителем медицинского факультета — Сергей Ионович Чечулин, — еще молодой человек, но очень энергичный и ловкий, особенно по части разных раздобываний инвентаря и факультетского оборудования; от технического факультета прошел инженер Герценштейн, один из ставленников и приверженцев И. Г. Александрова, а потому стоявший в оппозиции к водворившемуся порядку, хотя и скрывавший эту оппозицию, пока не наступал удобный случай ее проявить, за мягкими кошачьими манерами. От других факультетов, кроме военного, пока представителей еще не было. С военным же было так: формально представителем остался генерал Снесарев, но он потребовал, во-первых, назначения своим постоянным заместителем в представительстве В. Н. Готовского, а во-вторых, сохранения организационной факультетской ячейки. О действующих лицах этой ячейки будет сказано в следующей главе. Просьба Снесарева была уважена, и постоянным членом представительства стал Готовский. Наконец в качестве члена совета университета в состав представительства постоянным фактически членом его вошел Л. С. Берг.

При самом начале деятельности представительства произошел инцидент, в котором значительная доля вины ложилась на меня.

Формировался последний эшелон университета. Комендантом его был назначен проф. Лебединский, а с поездом ехали С. Н. Наумов, а также В. Н. Готовский, который должен был установить нормальные отношения в Ташкенте между действовавшим там военным факультетом и московской организационной его ячейкой.

Эшелон, однако, все не ехал, и получалось впечатление, что его состав во главе с Лебединским слишком не торопятся выезжать.

Готовский, которому хотелось поехать возможно скорее, нервничал по этому поводу и все приставал ко мне:

— Всеволод Викторович, вы же — председатель представительства! Ваша обязанность — сделать формальный запрос Лебединскому, когда же, наконец, эшелон отправится. Это не только ваше право, но и ваша прямая обязанность как представляющего в Москве интересы университета.

В его словах мне представились основательные мотивы. Я сделал просимый им запрос. Лебединский и, в частности, почему-то и Наумов, очень разобиделись. В ближайшем заседании представительства они горячо доказывали, что я вышел за пределы прав представительства, что я не имел права делать такого запроса, потому что деятельность членов совета не подлежит ведению представительства.

Мнения по этому поводу разделились, но характерной была роль Готовского: он не только не произнес ни одного слова в поддержку моего шага, но своим видом как будто давал понять другим, что он возмущен моим шагом.

Эшелон вскоре после этого выехал, причем Лебединский и Наумов уехали, открыто враждебно настроенные против меня. Что же касается Готовского, то он вовсе не поехал с этим эшелоном… Позже Димо мне писал, что неприбытие Готовского, особенно в связи с тем, что он себе взял прогоны на проезд, произвело тяжелое впечатление. Не знаю, вернул ли он эти прогоны; в ту пору контроля над такими «мелочами» не существовало.

Очень скоро я мог убедиться в том, какое неприятное наследство, в виде обычаев технического персонала, получил я от Н. А. Димо, — в связи с его манерой быть в руках своих подчиненных, предоставляя каждому из них делать то, что последний сам считает нужным.

С заведующим канцелярией М. Н. Марченко, как с человеком глубоко порядочным, ни разу никаких недоразумений не возникало, если не считать необходимости восставать время от времени против его хохлацкой лени. Но это охотно ему прощалось благодаря другим положительным качествам его характера.