По волнам жизни. Том 2

В другом месте (стр. 298) рассказывалось, как Готовский воздержался от намеченной поездки с эшелоном и как это обстоятельство произвело на месте неблагоприятное для дела впечатление. Позже он все же поехал в одиночном порядке, но его командировка совершенно не удалась. Ни надлежащего такта, ни дипломатического умения Готовский не проявил. И военный факультет остался им очень недоволен, и Готовский приехал, недовольный факультетом. Трещина с ячейкой не закрылась, а углубилась.

Никаких дальнейших шагов по установлению связи с факультетом военная ячейка более не предпринимала, а при таких условиях самое ее существование в составе факультета представлялось недоразумением, тем более, что и Снесареву, и особенно Готовскому выдавались, в качестве содержания их, относительно крупные суммы.

Конец

Прибыв осенью 1921 года в Ташкент, я посетил и военный факультет, чтобы лично ознакомиться с тем, во что вылилось наше начинание.

Впечатление мое было таково, что наша идея, во имя которой мы создавали этот факультет, безнадежно скомпрометирована. Военный факультет оказался неудачной попыткой дублировать в Ташкенте разные военные академии. Одно из отделений изображало Академию Генерального штаба, другое — Инженерную, третье — Артиллерийскую… Но научных сил, которые могли бы надлежащим образом воплощать в себе профессуру, на месте не было. Каждое отделение было лишь плохой пародией на то, что было затеяно. На самом деле, факультет не был высшей военной школой, а свелся к военному училищу, быть может, несколько повышенного вида, или напоминал собою советские курсы для подготовки красных командиров. Между слушателями вовсе не было студентов. Связь же военного факультета с университетом, если не считать денежной стороны, была столь слабая, что она сводилась лишь к весьма сдержанным, чисто дипломатическим отношениям.

И что еще того хуже, — такое положение дел, видимо, прочно выкристаллизовалось. Местные военные деятели, если и знали о нашей идее, то разделить ее не могли, и сдвинуть их с такой позиции надежды не было.

Незадолго до моего приезда в Ташкент военный факультет вынес постановление об упразднении военной ячейки в Москве. По существу, это было, конечно, совершенно правильно, и я по возвращении в Москву, не колеблясь, привел это постановление в осуществление. Снесарев отнесся к этой мере довольно спокойно, но со стороны Готовского она вызвала целую бурю негодования. Он подал пространный письменный протест, на который никто, конечно, не обратил внимания.

Несколько месяцев спустя, в январе 1922 года, произошли в Москве крупные недоразумения между академической средой и советской властью. Последствием их была забастовка Московского университета и другие события, о которых еще будет идти речь. В процессе ликвидации этой коллизии была создана, под председательством Луначарского, особая комиссия из представителей Комиссариата народного просвещения и выборных представителей профессуры, задачей которой было урегулирование ненормальных сторон академической жизни.

Участвуя в этом деле в качестве делегата Московского университета, я принимал также участие в комиссии, которая имела задачей сократить расходы государства на непосильное уже для него содержание множества высших школ, число которых к тому времени превзошло сотню. Одной из предложенных мер было сохранение на государственный счет содержания лишь явно жизнеспособных высших школ и отнесение на местные средства или же закрытие школ нежизнеспособных. Однако эта мера могла бы повредить тем школам, которые лишь частично удовлетворяют своему назначению, но все же удовлетворяют. Поэтому было принято мое предложение, чтобы жертвовать не целыми высшими школами, а лишь теми в них факультетами, которые не отвечают назначению ни по научным силам, ни по постановке.

Когда, в процессе общего пересмотра, дошло до Туркестанского университета, я, с чувством понятной горечи, указал, как на подлежащие закрытию, на военный и технический факультеты, оба действительно неудовлетворительные.

Некоторое время спустя первый военный факультет, просуществовавший около года, был закрыт, а его слушатели откомандированы по своим частям.

Первая попытка — не по нашей вине — успехом не увенчалась.

9. В Петрограде при большевиках

В 1920 году

Осенью 1920 года мне пришлось поехать в Петроград по делам Туркестанского университета. Мне было поручено, в качестве декана физико-математического факультета, поискать в еще оставшихся магазинах приборы и разное оборудование для университета, а также пополнить в Петрограде наш состав профессоров и преподавателей по разным кафедрам.

Просто сесть и поехать в ту пору было нельзя: требовалось специальное удостоверение о необходимости поездки от кого-либо из власть имущих. Такое удостоверение мне выдал Наркомпрос, за подписью «товарища Покровского».