По волнам жизни. Том 2

В своей борьбе с другими отделами Наркомпроса, о которой уже говорилось, Литературно-издательский отдел одержал некоторую победу, получив в свои руки всю техническую часть издательства, но эта победа оказалась пирровой. Отдел стал хиреть, и, продолжая борьбу за привилегии, он все слабел и под конец тихо скончался.

Произошло это в связи с выступлением на горизонте нового честолюбца «профессора» — разумеется, красного — Дмитрия Александровича Магеровского. Он окончил юридический факультет в Харькове, занимаясь государственным правом; был социалистом-революционером. Но, когда восторжествовал большевизм, быстро эволюционировал налево и был, насколько мне известно, одним из главных составителей советской конституции.

Получаем распоряжение начальства: все издательства в отделах ликвидируются; вместо них создается общий Книжный центр, с проф. Магеровским во главе[104]. Ликвидируется, стало быть, и наше научное издательство. А лично мне, как руководителю этого последнего, предлагается должность члена коллегии издательского отдела в Книжном центре[105]. Говорят:

— О подробностях договоритесь непосредственно с профессором Магеровским.

Жаль было хорошо наладившегося у нас издательского дела, но что поделаешь. Вызываю незнакомого мне Д. А. Магеровского по телефону.

В необычайно пространном телефонном разговоре он развивает мне свой план собрать в Книжный центр все вообще книги — из разных издательств и отовсюду — и затем эти книги распределять между нуждающимися в них учреждениями и лицами; сосредоточить в Книжном центре все вообще издательство в стране, составить при этом центре соответственную библиотеку… План — планетарного масштаба!

Согласился я на эту службу и пришлось принимать участие в организационной работе Магеровского. Впрочем, главную роль играл не столько Магеровский, сколько его секретарша, а может быть и жена, грузинка-студентка Чхеидзе. Это была властная и неприятная особа, перед которой Магеровский всегда пасовал.

Отвели нашему центру помещение: два этажа на Моховой улице, визави гостиницы «Националь» и против разрушенной впоследствии большевиками часовни, что стояла на углу Тверской и Моховой. Раньше здесь был какой-то ресторан. Помещение было разоренное, замороженное, неуютное. Сидели мы на заседаниях и мерзли, стараясь согреться у железных печурок.

Библиотекой заведовал проф. философии Г. Г. Шпет. Кто заведовал складом — не помню. Магеровский оставил за собой роль административную. Издательским же отделом заведовала коллегия, в которую вошли: Марья Константиновна Шавердова, армянка-студентка, ранее заведовавшая «Студенческим издательством» в Москве[106], а потому имевшая в этом деле опыт, затем Е. М. Лундберг — еврей, литературный критик и журналист, и я. Юридически председательницей коллегии считалась М. К. Шавердова, но она скромно перед нами пасовала, так что заседаниями руководил я, а самым издательством по наукам гуманитарным и по художественной литературе заведовал Лундберг[107], а по наукам естественно-историческим и по технике — я.

Книжным же центром в общем руководила также коллегия под председательством Магеровского, в которую входили все ответственные работники, а секретарствовала и фактически всем заправляла г-жа Чхеидзе.

Скоро всем стало ясно, что с Магеровским дело не пойдет. Это был неукротимый фонтан говорливости, заполнявший заседание коллегии своей «информацией». Сначала мы его слушали серьезно, думая, что он и на самом деле отражает взгляды «сфер». Потом даже самые наивные поняли, что он по любому вопросу высасывает информацию из своего пальца.

Советские учреждения того времени получили прочную репутацию в том, что они непрерывно преобразовываются и переезжают из одного дома в другой. Подоспело в скорости и преобразование Книжного центра. Упразднили, между прочим, наш издательский отдел, а вместо него ввели четыре секции, обнимавшие все циклы наук: две по гуманитарным, две по естественным и по технике. Эти секции должны были пользоваться относительной автономностью, а их председатели, под верховным председательством Магеровского, составляли правление.

Та секция, в которой я принимал участие в качестве председателя, именно секция физико-математических наук и техники, состояла, насколько теперь вспоминаю, из следующих профессоров: Н. С. Верещагина, Н. Д. Тяпкина, Н. А. Шилова, В. В. Шарвина, Л. К. Лахтина, А. И. Некрасова, А. К. Тимирязева, меня и еще, быть может, кого-либо, имя которых я уже забыл.