По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4

Но как это Пушкин поместил Лукоморье в таких неприветливых местах? Ведь тут зимой и дуб вымерзнет, и кот сдохнет, и русалка насмерть простудится. Не хочу гадать, но замечу, что Лукоморье упоминается в древнерусских письменных источниках и как место где-то на юге, в степях, может быть, на побережье Азовского моря. Например, в «Слове о полку Игореве»[468]. Да и события в сказках Александра Сергеевича разворачиваются в тёплых местах плюс, например, имя царя Салтана так похоже на турецкое слово «султан». Но, с другой стороны, когда в 1582 году царь Иван Грозный узнаёт, что русский казак Ермак Тимофеевич (о нём речь впереди) пошёл войной на племена, платящие дань сибирскому хану, он делает ему выговор и требует не ссориться с «салтаном»[469]. Но что нам за Пушкина додумывать-то?

Когда мы слышим слово «сибиряк», то представляем себе рослого, светловолосого, вихрастого, физически крепкого русского мужика, – может быть, с бородой, – но уж непременно с отменным здоровьем. Он напорист, настойчив в достижении поставленных целей, не боится трудностей да холодов и вообще чем-то напоминает древнерусского богатыря. Бутылку водки ему одолеть ничего не стоит. А ведь между тем настоящий сибиряк выглядит совершенно по-иному. Это человек совсем даже нерусский, невысокого роста, с раскосыми монголоидными глазами, круглым лицом, довольно смуглой кожей, чёрными прямыми волосами, практически без бороды («бородогол»[470], как писал один из первых исследователей Сибири немец Герхард Фридрих Миллер[471]), с несколько приплюснутым носом («покляпым»[472], по выражению первого русского исследователя Камчатки Степана Петровича Крашенинникова[473]) и в целом большим здоровьем-то не отличающийся. А уж алкоголь ему употреблять и вовсе противопоказано.

Потому что на протяжении долгих столетий Сибирь русской землей вовсе не являлась и была покорена и присоединена к нашему государству в XVI–XVIII веках, а некоторые земли стали российскими вообще каких-то семьдесят пять лет назад. Здесь издревле жили довольно малочисленные и разбросанные по гигантской территории тюркские племена, которых русский человек именовал обобщённым термином «татары». Задолго до прихода наших казаков по южной части этих краёв пронеслись воины Чингисхана, но так уж сильно их стародавнюю жизнь не изменили. Кто-то попал в (не очень жёсткую) зависимость от монголов, кто-то потом – от китайцев, а большинство в конце концов оказалось гражданами России. Да так и живут сегодня практически на прежних местах, хоть мы и не всегда задумываемся об этом. Это ханты, манси, якуты, буряты, эвены, эвенки (не надо путать их с эвенами; это люди, известные в русской истории как тунгусы), чукчи, ительмены, коряки и ещё множество народностей, которым по жизни приходится, честно говоря, очень непросто.

Покорение Сибири шло по-разному – как мирно, так и довольно жёстко. Иногда данный процесс напоминал партизанскую войну, а время от времени в разных уголках этого необъятного региона и вовсе вспыхивали отчаянные антирусские восстания, ответом на которые бывали беспощадные карательные экспедиции. Нам нужно это знать и не забывать, ведь «настоящие»-то сибиряки это, как правило, помнят. Я же в дальнейшем буду именовать их, по примеру авторов одной очень хорошей книги на данную тему, сибирцами[474].

Начало

Когда русский человек встретился с ними, мы, вероятно, не узнаем уже никогда. Более или менее уверенно можно утверждать только то, что первопроходцами здесь выступили новгородцы с поморами. Они промышляли меха – или, как их тогда называли, «мягкую рухлядь» – в чащобах да низинах нынешней Архангельской области, Республики Коми, Пермского края и т. д., зверь постепенно выбивался, уходил дальше на восток, а за ним тянулись и охотники. Царём зверей в этом смысле был, конечно же, соболь. Так в какой-то момент наши предки перевалили на севере за Камень, как они называли тогда Уральские горы, и вошли в контакт с местными жителями. Те находились на самом начальном этапе своего общественного развития, государственности практически не знали, жили большими семьями в чумах да полуподземных юртах («юрта» на тюркских языках вообще-то означает «народ», «пастбище», «родовая земля», а сейчас и «дом»[475]), управлялись старейшинами и, кстати говоря, постоянно воевали друг с другом.