По завету крови

Как бы ни так, это самый оптимистичный прогноз. Для подобных исследований могут понадобиться десятки лет. За это время изыскатель может умереть, и тогда дело перейдет к его приемнику, что еще больше затянет процесс. Эти люди всегда очень щепетильны и точны в своих экспериментах. Почему? Да, работенка у них неприятная и скучная, но дело здесь вовсе не в паршивой бюрократии, о которой вы все успели подумать. Она тут совсем не при чем! Что? Изыскатели обычно просят заполнить пятнадцать листов документов и всяких бланков, прежде чем берутся за работу? Да ну что вы, все это несусветная чушь, не верьте всяким шарлатанам! Настоящие мастера не примутся за работу, пока не получат от вас, по крайней мере, тридцать расписок!

К нашей радости, в случае с рукописью работы не продлятся долго. Любой изыскатель забраковал бы книгу, сделав короткую выписку, вроде «Не пользоваться артефактом даже в декоративных целях!», но сделал бы это, наверное, очень крупными буквами.

Что же удалось узнать за такое короткое исследование? Найджелу, к его печали, никогда бы не удалось дочитать намеченную статью. Стоило захлопнуть рукопись, как некоторые главы исчезали, заменяясь совершенно новыми. Никто бы не сказал, сколько знаний хранил в себе манускрипт.

Может быть, хоть странные символы могли дать какие-то ответы? Увы, снова провал. Ни один толмач не взялся бы за перевод такого сложного языка. Особо одаренные переводчики отметили бы только, что тексты писали в разные времена совершенно разные люди. Их могли отделять друг от друга столетия и целые эпохи.

Наконец, остается последний, самые важный вопрос: как маленькому ребенку удалось выжить, остаться в целости и сохранить рассудок после такого испытания?

Этому феномену найдется, возможно, всего три разумных объяснения. Первое связано с зеленым растром артефактов, которые совершенно безопасны в использовании. Однако практикой давно доказано, что записи о столь могущественных предметах, как наша книга, обычно стоят на противоположных полках, окрашенных в черные цвета.

Второй вариант направляет нас к резусам соответствия. Многие прогрессивные мистики убеждены в связи этого показателя с кровью человека. Это так называемая шкала лояльности артефактов к разным людям. Чем ближе резус к идеальному, тем дружелюбней ведет себя предмет. Все звучит довольно просто, но и здесь есть подвох. У предметов вроде рукописи, найденной Найджелом, должен быть очень высокий предел идеального резуса. Другими словами, во всей империи едва ли сыщется человек, который мог бы подружиться с книгой и без опаски воспользоваться ей.

Остается еще последнее – самое неприятное объяснение. Артефакты-укрытия, или, как зовут их среди тайного народа «коробы». В былые годы они использовались чернокнижниками, скрывавшимися от гонений и преследователей. Коробы тогда не снискали особой популярности, потому что открыть их изнутри не представлялось возможным. Это могло обречь пленника на вечное заточение; время внутри текло каким-то безумным, необъяснимым образом. Несмотря на огромный риск, некоторые отчаянные колдуны все же пользовались укрытиями. В ранние эпохи волшебства среди чернокнижников встречались настоящие чудовища. Если книга принадлежала к той эпохе, а это многое объясняло, то Найджел очень скоро мог пожалеть о своем любопытстве!

Держись подальше от этой штуковины, маленький герой!

Глава 21. Мечты о днях минувших

где колыбель настоящих страхов

Стоило распахнуть широкие ставни, комнату наполнил головокружительный запах отцветавших акаций. Из окна открывался замечательный вид: посреди небольшого сада росло низкое деревце с раскидистой кроной. На земле ютились десятка два клумб самых разных размеров и форм, между которыми петляла узкая каменная тропинка. Дорожка вела к калитке, за которой лежала остальная деревня, а за ней уже пылился широкий тракт, почти незаметный в такой дали.

– Не зря я послушался совета того путника и остановился в этой таверне, а не отправился прямиком в Валион, – сказал постоялец, с улыбкой вдохнув пьянящий запах цветов. Голос у него был глубоким и сильным, но в то же время приятным. Темные волосы небрежно торчали в разные стороны. Несколько прядей падали на высокий лоб, прикрывая голубые глаза. Он смахнул волосы в сторону, обнажив сломанный нос и глубокий шрам, бороной прорезавший бровь и скулу. Мало кто посчитал бы его лицо привлекательным.

Одежда выдавала в нем путешественника, повидавшего свет: длинный плащ, изъеденный пылью, кожаные чеботы со шпорами, плотная куртка и штаны, выжженные солнцем. Вообще в нем не осталось почти ничего от прежнего Арвина, но все же постоялец был не кто иной, как бывший помощник Рихарта Рейнора.

В дверь постучали. Вошел хозяин постоялого двора, желая убедиться, что гостя все устраивало и выразить ему почтение. Арвина это очень удивило – сколько он не путешествовал, никто не выказывал ему такого уважения.

– Все ли устраивает дорого гостя? – обратился к нему хозяин с низким поклоном.