По желанию дамы

Эдвина не собиралась с ней спорить. Она обвела взглядом других дам; в то время как две из них – миссис Куинн и миссис Роби – были скорее более склонны соглашаться с мнением леди Холбрук, еще две, миссис Шербрук и миссис Хичкок, судя по выражению лица, готовы были поддержать миссис Хардвик, но в силу своей застенчивости предпочитали помалкивать. Однако лица у них стали обеспокоенными, как будто им было что-то известно об исчезновениях, о которых упомянула жена священника. Эдвина решила поговорить с ними позже, лучше всего с глазу на глаз.

– Как мне кажется, леди Эдвина спрашивала, какие у нас здесь бывают развлечения. – Леди Холбрук поспешила сменить тему, направляя разговор в более спокойное русло. – К сожалению, у нас до сих пор нет театров, и, поскольку музыкальное общество основано лишь недавно, нам по-прежнему недостает музыкантов для того, чтобы собрать хотя бы камерный оркестр. Зато мы можем похвастать одним довольно эзотерическим развлечением – проповедями, которые читает местный проповедник, некий Обо Ундото.

– Ах да! – Лицо миссис Шербрук просияло, и она ободряюще кивнула. – Проповеди Обо Ундото пользуются у нас большой популярностью. Непременно сходите хотя бы на одну! Они так занимательны!

Миссис Хардвик фыркнула:

– Боюсь, что не могу поддержать всеобщего восхищения бреднями Ундото. Он может сколько угодно твердить, что его благословил проезжий епископ, и изображать набожность, его представления больше похожи на монологи актера-дилетанта, чем на настоящие проповеди!

– Мона, – вмешалась миссис Куинн, – как вам известно, мы каждое воскресенье посещаем службы вашего мужа, и вы сами сказали, что проповеди Обо Ундото – нечто иное. – Посмотрев на Эдвину, миссис Куинн объяснила: – В отсутствие какого-либо театра неудивительно, что мы ищем развлечения в проповедях Ундото.

– Многие европейцы, живущие во Фритауне, особенно дамы, буквально валом валят на его проповеди. – Миссис Роби, молодая и симпатичная замужняя дама, улыбнулась Эдвине. – В отсутствие других развлечений они дают нам пищу для разговоров.

– Верно. – Леди Холбрук поставила чашку с блюдцем на стол. – Леди Эдвина, если у вас будет время, пока вы здесь, непременно посетите хотя бы одну его проповедь. Он очень… харизматичный человек.

– И довольно симпатичный для африканца, – хихикнула миссис Хичкок.

– А голос какой! – Миссис Куинн прижала ладони к своей не слишком пышной груди. – От него прямо в дрожь бросает!

Эдвина не удивилась, услышав, как Мона Хардвик еле слышно фыркнула. Она просто улыбнулась.

– Я пока не знаю, надолго ли мы здесь задержимся. Если будет время, наверное, я схожу…

– Ундото читает проповеди нерегулярно. – Миссис Роби переглянулась с миссис Куинн и повернулась к Эдвине: – Если хотите, мы зайдем к вам и сообщим, когда состоится следующая. Тогда, может быть, вы захотите составить нам компанию.

Эдвина заулыбалась еще лучезарнее.

– Благодарю вас. Как мило с вашей стороны!

Хотя проповеди вряд ли могли иметь какое-либо отношение к заданию Деклана, рассказа о проповедях, которыми развлекаются вместо театра, было достаточно, чтобы возбудить ее любопытство.

В коридоре послышались шаги, и в гостиную вошли Деклан и губернатор. Последовали взаимные представления; Эдвина не могла не заметить, что миссис Роби и миссис Куинн по-девичьи зарумянились при виде ее мужа.

Когда Деклан намекнул, что им пора уходить, Эдвина с радостью согласилась. Она узнала достаточно, чтобы предпринять дальнейшие действия, а осторожность подсказывала ей: прежде чем двигаться дальше, надо все хорошенько обдумать. Попрощавшись со всеми, они вышли.

Помогая ей подняться в карету, Деклан негромко спросил:

– Тебе удалось что-нибудь разузнать?

Эдвина села и расправила юбки. Деклан велел Денчу везти их домой, а затем тоже сел в карету и захлопнул дверцу. Эдвина вспомнила все, что слышала – в том числе и выражения лиц местных дам. Когда карета тронулась с места, Деклан устремил на нее вопросительный взгляд. Эдвина кивнула:

– Да, я кое-что услышала, но пока не могу сказать, важно это или нет. Мы уже скоро окажемся дома, позволь мне использовать эти минуты, чтобы привести свои мысли в порядок.

Деклан с радостью согласился. Ему самому не мешало кое о чем поразмыслить. С тех самых пор, как они в Лондоне спорили о том, стоит ли ей сопровождать его в путешествии, он понял: где бы она ни была, его преследовало навязчивое желание защищать и оберегать ее.

Сейчас, когда она сидела рядом с ним в карете, навязчивое желание лишь слегка теплилось у него в душе. В конце концов, Эдвина сидела совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, живая и здоровая. И все же тревога за нее не покидала Деклана, особенно после того, как ей удалось проникнуть на «Большой баклан». Пока они были на корабле и она все время находилась поблизости, а вокруг них были одни доверенные люди, Деклан не боялся за нее ни сознательно, ни подсознательно.