По знакомым дорогам

Надо было решительно ломать эти настроения, и я потребовал на вечер готовности к длительному переходу. Выслал разведку в сторону железной дороги Москва — Киев, которую нам предстояло пересечь. Потом старший разведгруппы Анисенко рассказывал:

— Вышли на опушку леса. Осторожно, не спеша. Залегли. Видим, кто-то пробирается навстречу. Что за люди? Смотрю в бинокль, жду и вдруг: «Это же Дунаев! Это наши идут!» Ну, конечно, чуть «ура» не кричим, верхового снарядили в лагерь — сказать и доложить, что наш Дунаев возвращается!

С чем он вернулся?

— В Ново-Басанском лесу гитлеровцев нет.

— А чего ж ты застрял с такой важной вестью?

— Ждал, когда смогу именно это доложить. Их было довольно много, они обшаривали весь лес, метр за метром, несколько дней, пока не убедились: никого!

— А ты сидел там?

— Там.

— Где же вы прятались?

— В болоте. Точнее, среди трех болот, а с четвертого края заминировались. Фашисты подходили, близко подползали — и танки, и пехота, обстреливали, но мы уже натренированные, мы — ни гу-гу… И они ушли в твердой уверенности: пусто в лесу!

— А если возвратятся?

— У меня там разведка и связные в селах. Можно идти.

— Сегодня и пойдем, — сказал Негреев.

— Ну что ж, — ответил Андрей.

— Выдержат твои разведчики? Вы ведь отмахали уже…

— Километров сорок, — сказал Дунаев. — Ничего, выдержим, раз надо. А если еще подъемных капель дадут граммов по сто!

В десять часов, говоря по-военному — в двадцать два ноль-ноль, сквозь лесную темень двинулась наша колонна.

Не закрывая глаз, я вижу ее всю… Вот она — колонна соединения, моя колонна! Я говорю это не из какого-то честолюбивого командирского чувства, а только из чувства родства, как боен говорит: мой полк.

Впереди — конный дозор из трех всадников. В трех километрах от него — конная разведка с Андреем Дунаевым во главе. А между ними — два конных связных: Сосновский и Калашников. За разведкой — еще два километра со связными и — головная застава, которую на том пути к Полтавщине возглавлял Константин Малов, прошедший пытки германского плена и присоединившийся к нам в Прокоповке с палкой в руках; он еще хромал, но это не помешало ему в первых же боях показать себя храбрым человеком. Партизаны сразу оценивают нового человека с этой стороны. Малова заметили.

Головная застава была вооружена, как мы говорили, досыта: две повозки. На одной — ПТР и гранаты, на другой — пулемет «максим» и миномет с запасом мин. Такая застава могла вести упорный бой с противником и дать возможность всему соединению развернуться в боевой порядок.

Первый отряд ведет Александр Каменский. Вот он — шагает впереди отряда с автоматом на груди, с пистолетом ТТ и двумя гранатами на поясе. Через плечо — полевая сумка и бинокль. Только этим, пожалуй, он и отличается от бойцов-партизан. У всех — автоматы, гранаты. За плечами — сумка или трофейный ранец с боеприпасами и продовольствием.

Затем штаб соединения — на повозке, в которую наш ездовой с веселой фамилией Погуляй, несмотря на мое предупреждение ничем не выделяться, ухитрялся запрягать пару самых отменных лошадей, а за штабной повозкой двигалась рация. Рация — это сердце. Пока она живая, пока бьются в ней голоса, закодированные, зашифрованные, но живые, вместе со всей страной, всем народом живем и мы, находящиеся как будто бы далеко, в отрыве от всех. Приказы и доклады об их выполнении, слова участия и просьба о какой-то конкретной помощи — все это вбирали в себя голоса рации и разносили по адресам, как сердце доносит капли крови до кончиков пальцев и возвращает к себе.

Враг старался лишить нас связи с Большой землей и между отрядами, охотился за партизанскими рациями. Понятно поэтому, как мы охраняли их в походе. Я вижу и сейчас яснее, чем в кино, честное слово: идет радист Саша Кравченко, одна рука на автомате, а другая — на повозке с драгоценным грузом (он всегда держался за борт повозки, словно бы спокойнее чувствуя себя, когда не только видел, но и ощущал повозку). Сзади, почти вплотную к повозке, две наши радистки — Катя Филиппенко и Нюра Мамонтова с гранатами на поясах и пистолетами, кобуры расстегнуты. По обе стороны от повозки, не сбиваясь с взятого ритма и не отвлекаясь ни на что самое интересное в пути, по виду легко, но крепко шагают два расторопных партизана, умелые и бесстрашные бойцы, постоянная охрана рации — Рябец и Маска. Эти пять человек готовы каждую минуту вступить в бой за рацию и умереть за нее. Но мы не допустим этого. Точно расписано, кто и какую помощь немедля оказывает им.