Победа Сердца

В своем сновидении она будто бы путешествовала со своим возлюбленным, который выступал в роли некоего монаха, что, отринув всё свое учение, решил посветить свой жизненный путь постижению истины через нее, то есть через женщину, что самим своим существованием должна была вызывать множественные вопросы по своей сути, как полная непостоянность и изменчивость всего мира, который на краткий миг обернувшись путешествием из монастыря в поисках своего счастья, превратился в глубокую дрёму, что вновь обрела полноценную реальность, благодаря ощущениям, что подсказывали телу, что оно, и только оно являлось реальностью, а все остальные видения прошлого, будущего ли – были лишь незначительной помехой, если угодно – погрешностью, что несомненно доказывали одну единственную неоспоримую истину-реальность: истина действительно существовала и заключалась в этом самом ноющем и обремененным тяжестью воспоминании организма, что уже неслось сквозь озаренные лунами заросли джунглей в форме неведомой, но чрезвычайно могущественной силы.

Сила, для которой у этого тела не было совершенно никаких определений, и именно поэтому ему легче было идентифицировать его, как точно такой же плотный объект, каким являлся и он сам.

Виктория же, которая еще не в состоянии была определиться, была ли она пассажиром этого организма или же являлась конечным «продуктом» этого мира, вновь приоткрыв глаза и все еще выпадая из одной вселенной в другую, никак не могла идентифицировать то, что несло ее. Иногда эта сущность обретала человеческие черты, а иногда начинала расширяться до таких форм и размеров, что Виктория, не в силах выдержать этого образа, раз за разом отключалась, чтобы в итоге вновь очнуться, но теперь уже не в джунглях, а в странном пространстве, которое целиком и полностью напоминало ей околоплодные воды, наподобие тех самых, в которых она сама плавала незадолго до своего появления на свет.

119. Несмотря на уют и покой, который согревал тело, путешественник всё же стал испытывать беспокойство по поводу своего положения, так как та среда, в которой он оказался, совершенно не подходила под нужды его организма, который начал отчаянно биться за свое право на жизнь.

Практически сразу же совершенно четко озаряющей вспышкой пришло осознание того, что он, Грегори, вот так просто и совершенно глупо расстанется с жизнью, захлебываясь в бассейне своего друга, чего изначально никак нельзя было предугадать, и уж, тем более, возжелать подобного исхода. Однако, сама ситуация отнюдь не была лишена иронии, поскольку смерть, если и казалась раньше неизбежной, то, по крайней мере, представала в фантазиях писателя в яркой, в чем-то даже героической маске, чтобы увидел весь мир, ахнувший и вдохновившийся подобным поступком или обстоятельствами. Однако, в текущих условиях смерть была совершенно тихой, никому не заметной, да и вовсе не героической. Тем не менее, именно эта деталь как будто бы повторно заставила в предсмертной агонии пройтись разрядом по телу бившегося в неконтролируемых конвульсиях тела, который донес до мозга столь нужную информацию о мире, что целиком и полностью зависел от его присутствия, как бы писатель ни отрицал обратного и очевидного. Чтобы закончить свое произведение, ему нужно было довести до конца начатое и, отринув свое наваждение, изрыгнуть из себя всю воду, что накопилась в его легких, и что буквально залила практически доверху автомобиль, из которого он до сих пор не выбрался. Несмотря на это, все равно оставалось пространство сверху в салоне, где над этим маленьким океаном комично возвышался остров светлой головы писателя, что уже застрочил предложение за предложением уже существующей независимо от его желаний истории, истории, что проявлялась на экране его коммуникатора, что, искажаясь таинственными символами, которые не мог до конца расшифровать разогнанный мозг писателя, тем не менее, всё равно рождал нужный текст, который, подобно воронке, стал засасывать своего создателя в водоворот событий, в центр циклона, что разыгрался внутри транспортного средства.

120. Кружась в череде геометрических построений своего собственного разума, девушка отчаянно боролась за свое право хотя бы на секунду вынырнуть в ту самую среду, в которой она нуждалась больше всего.