Победить дракона на выборах (СИ)

Похитители вывернули карманы Персифаля и вытряхнули из них все содержимое. После этого они снова подхватили Персифаля на руки и скинули с моста в реку.

Почувствовав падение, Персифаль инстинктивно сжался в комок в ожидании удара о твердую поверхность. Услышав плеск и ощутив вокруг себя воду, Персифаль осознал, что и вправду получил некоторый шанс на спасение. В последнюю секунду перед погружением, он успел вдохнуть остатки воздуха из мешка, который был надет на его голову. Его единственная надежда была лишь на нож, который он всегда держал за голенищем сапога, и который не забрали похитители. Он чувствовал, что нож на месте, и теперь только оставалось до него дотянуться и разрезать веревки. Персифаль старался действовать очень аккуратно, выверяя каждое движение. Выронить нож для него было равносильно смерти. Но нужно было торопиться, запаса воздуха в легких ему могло хватить всего-навсего на пару минут.

Справившись с веревкой на руках, Персифаль несколькими сильными взмахами выплыл на поверхность. Однако сделать спасительный вдох не удавалось. Намокший мешок не пропускал воздух. Пришлось разрезать и его. Затем Персифаль взялся за веревку, стянувшую его ноги. Все это время он изо всех сил старался не шуметь, так как не знал, как далеко находятся его похитители и насколько сильно их намерение предоставить ему тот самый второй шанс, о котором говорил их главарь.

Справившись со всеми веревками, Персифаль подплыл к отделанному камнем берегу реки. Булыжники были скользкими, а берег вертикально обрывистым, что полностью лишало Персифаля всякой возможности выбраться из воды. Звать на помощь он не решился, боясь привлечь нападавших, которые находились явно еще где-то поблизости. Оцарапав руки о камни и вымазавшись в иле и тине, он решил плыть вниз по течению в поисках пристани или лестницы, спускающейся от набережной к воде. Чтобы держаться на плаву пришлось сбросить промокшие и отяжелевшие, словно гири, сапоги.

Персифаль старался плыть как можно тише, в основном, полагаясь на силу течения. Из-за высоких каменных берегов свет луны и звезд почти не доставал речной глади. Персифаля это радовало не только потому, что он мог оставаться незамеченным для случайных наблюдателей, но еще и из-за того, что сумрак скрывал все, что плыло вместе с ним по реке. То и дело он задевал телом какие-то предметы в воде. Смрад, исходящий от воды, подсказывал, что лучше ему их не видеть. Горожане издавна использовали реку для слива нечистот.

Проплыть по реке совершенно незамеченным Персифалю все же не удалось. Под третьим мостом двое бездомных жарили на маленьком костерке освежеванную и надетую на палку тушку не то голубя, не то крысы.

Они проводили долгим взглядом проплывающего мимо Пресифаля, и один из них, разливая по грязным маленьким керамическим чашкам неизвестное пойло, философски заметил:

- Если долго сидеть у реки и смотреть на воду, можно увидеть, как мимо тебя проплывает все, что угодно.

- Или кто угодно, - добавил второй, подняв вверх указательный палец и кивнув головой в сторону Персифаля.

Они чокнулись кружками и одновременно, залпом, морщась и кряхтя, выпили их содержимое.

- Вот гадость! - выдохнув, прохрипел первый.

- Как и вся наша жизнь, - морщась, заметил второй.

Голос второго нищего Персифалю показался знакомым. Юноша с уверенностью не мог утверждать, был ли это тот же попрошайка из переулка. А может быть просто у всех бродяг голоса и манера говорить схожи, как две капли воды.

Речной Поток нес Прсифаля прямо из Города. Впереди уже виднелись две башни, между которыми через реку была протянута цепь, преграждающая ночью кораблям путь в городской порт. По обе стороны от Персифаля тяжелые грузовые суда терлись бортами о портовую пристань. Ночью работа в порту затихала, чтобы возобновиться на рассвете.

Добравшись до лодочной пристани, Персифаль уцепился за борт одной из гондол и выбрался из воды. Возвращаться в "Крылья и хвост" по ночному Городу было небезопасно. Персифаль свернулся калачиком на дне лодки, трясясь всем телом от холода, в ожидании рассвета. Тряпье, которое он нашел на дне под скамьями, послужило ему укрытием от ночного зябкого ветра. В начале лета в этой местности ночи были прохладными.

С первыми лучами солнца Персифаль покинул свое убежище и, надеясь избежать в столь ранний час встречи с горожанами, побрел босиком в Трактир. Его одежда немного подсохла за ночь. Теперь, в лучах восходящего солнца, он убедился, что речная вода привела его вещи в ужасное состояние. Бурые и зеленые пятна въелись в ткань навсегда. Оторвав рукава от своей сорочки, Персифаль намотал их на голые ноги, чтобы хоть как-то уберечь ступни от ран об острые камни мостовой и мусор, разбросанный повсюду. Обратный путь к трактиру пролегал, в том числе, и через городские трущобы. Портовый район вообще не отличался особой чистотой и, к тому же, заслуженно пользовался дурной славой.