Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года

В 1810 году у двадцатисемилетней экс-королевы Голландии начался пылкий роман со шталмейстером её двора генералом Шарлем де Флао, внебрачным сыном Талейрана, самого непримиримого врага Наполеона. Флао и стал отцом её четвёртого сына, герцога Шарля Огюста де Морни. Младшие сыновья Гортензии были дружны. Шарль активно участвовал в перевороте 2 декабря 1851 года, в результате которого старший из братьев, президент Французской республики, объявил себя императором Наполеоном III. Если кто-то отважится открыть роман Альфонса Додэ «Набоб», то узнает о младшем сыне Гортензии много интересного. Именно Шарля де Морни, у которого знаменитый писатель служил секретарём, изобразил он под именем Мора.

Сотрудничая с Александром Михайловичем Горчаковым, герцог де Морни много сделал для восстановления добрых отношений между Францией и Россией. Кстати, будучи послом в Санкт-Петербурге, он женился на княжне Софье Сергеевне Трубецкой. Ходили весьма упорные слухи, что она – внебрачная дочь Николая I. Получается, что в этом браке слилась кровь Бонапартов, Талейранов, Богарне и Романовых. Занятное скрещенье…

Но всё это будет много позднее, а в тяжёлые для Жозефины дни развода с Наполеоном Гортензия не расставалась с матерью. Вместе пережили они падение империи, поражение человека, который был обеим бесконечно дорог. Потом вместе очаровывали ещё одного монарха – русского царя Александра. Злопыхатели (а их немало и сейчас, почти через два века после описанных событий) утверждают, что две опытные кокетки, забыв о трагической судьбе своего бывшего мужа и отчима, использовали все средства обольщения, чтобы пополнить свои коллекции любовников ещё одним, самым, пожалуй, завидным персонажем. Те же, кто хорошо знал мать и дочь, уверяют, что обе они старались стать друзьями Александра Павловича в надежде, что это поможет хоть как-то облегчить участь Наполеона.

Легкомыслие Жозефины – не секрет. Но и она, и её дочь были не из тех, кто способен предать в трудную минуту. Думается, познакомившись с ними, Александр оценил и это их качество. Но побудило его приехать с визитом в Мальмезон не желание познать высокие душевные свойства членов семьи побеждённого соперника, а вполне естественное любопытство. Покоритель Парижа попросил принять его. Жозефина любезно согласилась. Ей тоже было любопытно.

Накануне Александр побывал в Рамбуйе – отдал визит вежливости второй жене Наполеона. Был изысканно любезен, обещал поддержку. Да иначе и быть не могло: был он человек воспитанный, а она – не только жена Наполеона, но и дочь главного союзника. Впечатления Мария Луиза на русского государя не произвела. Вернее, вызвала недоумение: что нашёл великий человек в этой, прямо скажем, невыразительной особе? Другое дело Жозефина. Не прошло и получаса, как он был покорён и готов изгнать Бурбонов из Франции и вернуть трон Жозефине (шутка, разумеется, но не очень далёкая от истины)…

Жозефина повела своего нового поклонника и, как она хотела надеяться, – друга в парк, который много лет обустраивала и которым чрезвычайно гордилась. Там и встретилась им молодая женщина с двумя очаровательными детишками – Гортензия. Александр был приветлив. С мальчиками пробовал шутить, младшего ласково погладил по голове. Тот улыбнулся радостно и открыто. Кто из видевших этот благословляющий жест мог вообразить, что царственный победитель Наполеона встретился с будущим преемником великого императора французов, Наполеоном III? Ни Александру, ни Жозефине не суждено узнать о судьбе этого кудрявого малыша. А два других свидетеля той памятной встречи, мать и брат мальчика, доживут. Гортензия, наверное, будет вспоминать…

А в ту первую встречу она не могла сразу избавиться от предубеждения против человека, объявившего Наполеона своим личным врагом. «…Было трудно начать разговор… единственное чувство, которое я должна была высказать в присутствии завоевателя моей страны… К счастью, эта неловкость длилась недолго», – вспоминала Гортензия. Очень скоро беседа стала искренней и откровенной – они понравились друг другу. С этого дня Александр Павлович стал часто бывать в Мальмезоне. Между ним и Гортензией завязался тот лёгкий флирт, который может с одинаковой непринуждённостью перейти как в дружбу, так и в любовь. Естественно, злые языки тут же начали утверждать, что у императора-победителя роман с приёмной дочерью его поверженного соперника. Это так пикантно!

Как бы там ни было, но очарованный Гортензией император, пользуясь своим влиянием на союзников и на Людовика XVIII, добился для семьи Богарне привилегий, вызвавших нешуточный гнев роялистов.