Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года

А на Венском конгрессе Александр давал основания подозревать, что его несдержанность имела не только политическую подоплёку: слишком уж откровенно он ухаживал за женщинами, с которыми был близок Меттерних. А был австрийский министр иностранных дел ко всем уже перечисленным достоинствам ещё и без меры сластолюбив. Достоверно известно о множестве его романов, в том числе с сестрой Наполеона и женой маршала Мюрата Каролиной Бонапарт, с Доротеей Бенкендорф, сестрой российского шефа жандармов. Обе эти связи наделали много шума.

Опытный ловелас прекрасно знал, что даже весьма осторожные политики в постели становятся излишне откровенными. Так что кроме коронованных особ и дипломатов пригласил в Вену легкомысленных красавиц со всей Европы. Были среди них две, враждовавшие между собой именно из-за Меттерниха. Одна – княгиня Багратион, его бывшая метресса, другая – герцогиня Саган, роман с которой достиг своего пика как раз во время Венского конгресса. И надо же было случиться, что у прекрасных дам появилось новое яблоко раздора. Обе они пытались, и скажу сразу, вполне успешно, соблазнить русского императора, по общему признанию, самого красивого мужчину в Вене.

Первой это удалось княгине Багратион, «чье остроумие (если верить Эдуарду Эррио, подробно описавшему происходившее на Венском конгрессе в замечательном романе «Жизнь Бетховена») было ещё более обольстительно, нежели цвет лица». Княгиня Екатерина Павловна Багратион, несмотря на своё шокирующее легкомыслие, достойна отдельного рассказа. Урождённая графиня Скавронская, дочь русского посла в Неаполе графа Павла Мартыновича Скавронского и одной из красивейших женщин своего времени Екатерины Васильевны Энгельгарт, племянницы и одновременно фаворитки светлейшего князя Потёмкина, была одной из жертв самодурства императора Павла.

Вообще-то он хотел как лучше, но получилось как всегда. В точном соответствии с афоризмом, появившимся почти через два века и, к сожалению, применимым к любому этапу нашей многострадальной истории. Павел Петрович просто пожелал от полноты чувств осчастливить бесстрашного князя Багратиона, наградив его красавицей женой. Согласия ни у жениха, ни у невесты, разумеется, не спросил. Я уже писала, что некоторые предполагают, будто таким способом он пытался оградить от Багратиона свою дочь, Екатерину Павловну.

Писала и о том, почему считаю эти предположения пустыми домыслами. Бесспорно одно: именно по воле царственного самодура восемнадцатилетняя Катенька стала женой тридцатипятилетнего князя Багратиона. Сердце невесты не было свободно, его занимал граф Пален, который вскоре возглавит заговор против императора. Нельзя исключить, что кроме высших государственных соображений главой заговорщиков будет руководить и личная «благодарность» за столь беспардонное распоряжение чужими судьбами.

Не только счастливым, но даже просто благополучным такой насильственный союз быть не мог. Вот что писал по этому поводу генерал Александр Фёдорович Ланжерон: «Багратион женился на маленькой племяннице (внучатой) кн. Потёмкина… Эта богатая и блестящая пара не подходила к нему. Багратион был только солдатом, имел такой же тон, манеры и был ужасно уродлив. Его жена была настолько бела, насколько он был чёрен; она была красива как ангел, блистала умом, самая живая из красавиц Петербурга, она недолго удовлетворялась таким мужем…»

Свадьба состоялась в конце 1800 года, а уже в 1805-м княгиня окончательно порвала с мужем и уехала в Европу. Якобы на лечение. На самом деле здоровье у неё было отменное, а вот страсть к приключениям и путешествиям просто безудержная. Её называли «блуждающей княгиней», говорили, что сделала «из своей кареты как бы второе отечество». Очень скоро она скандально прославилась на всю Европу. За пристрастие к прозрачным платьям её прозвали «Le bel ange nu» (прелестным обнажённым ангелом), за безграничную чувственность – «Chatte blanche» (белой кошкой).

После хаотичных перемещений по Европе княгиня обосновалась в Вене и стала хозяйкой прорусского антинаполеоновского салона. В австрийской столице её удерживала связь с Меттернихом. Связь эта длилась непривычно долго для обоих, обычно менявших свои привязанности с такой быстротой, что за этой сменой трудно было уследить.

Екатерина Павловна родила дочь. В честь отца девочку назвали Клементиной, но отчество её было Петровна, фамилия – Багратион: Александр попросил генерала Багратиона признать дочь своей, законной. Полководец был отважен только на поле боя – отказать императору не решился.

А Александр Павлович вмешался в семейные дела Багратиона потому, что был неравнодушен к его красавице жене. К тому же беспечная княгиня была кладезем полезнейшей информации. В её салоне бывала вся австрийская знать, весь дипломатический корпус. Она с улыбкой заявляла, что знает больше политических тайн, чем все посланники вместе взятые. По воспоминаниям свидетелей тех времён, когда «русская Андромеда» блистала в Вене, именно под её влиянием высшее австрийское общество начало бойкотировать французское посольство.