Победитель остается один

Тревожные сны вернулись, когда мне минуло десять зим. Одни я видела нечетко, словно смотрела на мир сквозь зеленое стеклышко бутылки, в которых давно, еще до моего рождения, Путешественники приносили небольшие диковинки из далеких земель. Другие видения были столь четкими, что я не могла забыть их очень долго. Одни повторялись раз за разом, другие снились единожды. Новые приходили лишь в канун нового оборота. Я боялась и ненавидела Велесову ночь. Потому что каждый год меня преследовали сны, в которых умирали девушки.

Там всегда были именно девушки. Очень разные, но чем-то похожие. И я была похожа на них. Отчасти. Если бы у меня были сестры, то они бы выглядели как эти гостьи во снах. И девушки умирали снова, снова и снова. И я умирала вместе с ними.

Каждый новый сон делал меня все более тревожной. Я никак не могла прекратить кричать во сне. Умирать было очень страшно.

Мама перестала прибегать в мою комнату на каждый ночной вопль, когда мне было тринадцать.

– Вот, я добыла у лекаря травы, – сказала она. – Это должно помочь от твоих… дурных снов.

Но я видела, что сам факт этих странных видений пугает ее. И раздражает. А все потому, что в последний раз, когда я кричала ночью и она пришла ко мне, я выдавила сквозь рыдания:

– Мамочка, это было место, полное песка!

Я не понимала, что происходит. Я никогда не видела столько желтого разом. Во сне песок был повсюду, а моя кожа была смуглая и лоснилась. Меня заколол копьем в живот красивый высокий мужчина, другой же – седой, но не старик – стоял и смотрел.

– Что за место? – обеспокоенно спросила мама. Она думала, что со мной происходит что-то плохое, я чувствовала ее тревогу.

– Никогда не видела таких прежде, – я попыталась вспомнить какую-то подсказку, что помогла бы мне поточнее описать. – Там были большие желтые треугольники. Теплые, как камни в жаркий день, и твердые, хоть и цвета песка. Весь мир состоял из песка.

Мать закрыла мне рот ладонью.

– Мир не может состоять из песка, – засмеялась она, но тон был натянутым. – Это просто дурной сон.

Но больше она никогда не приходила на мои крики, а если я пыталась рассказать свои сны, сразу же вставала и уходила в другую комнату.

Со временем я просто… замолчала. Мне некому было рассказать о странных тревожащих видениях. Где-то в глубине души я знала, что любая попытка поговорить принесет гораздо больше бед. Бед худших, чем холод, что поселился между мной и мамой.

Но, как ни скрывай свою сущность, она всегда находит тебя.

В мою семнадцатую зиму я не получила никаких странных снов перед началом учебного года. Мне вообще ничего не снилось. Потому что я бодрствовала всю ночь. Ужасно довольная собой (нашла лекарство от жутких видений!), я отправилась в школу. Это был выпускной год.

Но на втором занятии, по истории Великого Раскола, я поняла, что голос учителя такой ровный и монотонный, что я проваливаюсь в яму, полную сумрачных теней. Я воткнула в ладонь заточенный грифель карандаша. Не до крови, а чтобы привести себя в чувство. Нет, я не буду спать!

Но сон все же сморил, и я увидела, как более молодая версия меня – на этот раз мы с ней были пугающе похожи – прыгала с камня на камень среди острых скал. Я знала, что меня-ее преследуют. И знала, что она напугана. Кто-то предал ее, кто-то близкий и дорогой. Она бежала уже долго, но молодое сильное тело начало подводить. Все болело. Руки, ноги, легкие горели. Воздух был таким холодным и прозрачным. Девушка споткнулась один раз, через несколько минут второй. Я почувствовала, как острый камень прорезал подошву мягких кожаных туфель.

Дезерты, вдруг вспомнила я. Они называются дезерты. Обувь пустыни и жарких гладких мостовых, выложенных круглыми булыжниками, но такая неуместная в горах.

– Проклятый Мидгард, – пробормотала девушка, когда очередной камень рассек ее ногу до крови. – Ненавижу этот мир.

Я была так оглушена острой болью, что не сразу поняла смысл сказанного. А потом смутилась от ругательства. А после обеспокоенно прокрутила в голове ее слова. Что значит «этот мир»? Что за Мидгард?

За мыслями и вопросами я пропустила часть видения и очнулась, лишь когда острое жалящее ощущение охватило мою поясницу. Уже через минуту спину жгло огнем. С ужасом я наблюдала со стороны, но в то же самое время словно находясь в теле этой безымянной девушки, как ее-меня нагоняет высокий светловолосый мужчина и вонзает в спину странное оружие. Оно походило на огромную вилку для рыбы.

Я хотела, силилась закричать, но снова оглохла от тревожного звона в ушах. Ужас волнами поднимался к горлу, и я беспомощно наблюдала, как девушка сделала два нетвердых шага, оставляя кровавый след. Оружие осталось в руках застывшего на месте мужчины.

Девушка обернулась, тяжело дыша. Я заметила на ее губах кровь, но одновременно смогла разглядеть и лицо мужчины, что преследовал ее. Нет, это не тот, что заколол другую у песчаных треугольников. Но они похожи.