Побег из приюта

достаточно наивна, чтобы думать, что он был другим. Сейчас уже слишком поздно помочь той девушке, но еще не поздно помочь тебе и Кей.

— Великие речи, повторил Рик. — Похоже на него.

— Ты же не воспринимаешь всерьез все, что он здесь говорит, — поспешила она, понизив голос и оглянувшись через плечо, как будто вдруг вспомнила о Ларче. — Это всего лишь пустая болтовня, — прошептала она. — Вранье. Он думает, что может жить вечно. Это полное безумие.

Он чуть было не пошутил над иронией этого заявления, но сдержался, чувствуя, как картошка прилипает к горлу. — А он может?

Сестра Эш посмотрела на него широко раскрытыми от смущения глазами. — Что может?

— Жить вечно. Он, кажется, думает, что это возможно, и готов пойти через все эти неприятности. Разве не это он делает со мной? Я его образец или что-то в этом роде. Его исходный пациент. Что, если он прав?

— Это невозможно, Рик. Ты не можешь его слушать, ясно? Ты не можешь попасться на эту удочку.

— Я теряю часть себя, — сказал он через мгновение и краем глаза увидел, как она замерла. — Я не помню свой последний день рождения. Или слова моих любимых песен. Я почти ничего не помню из того, что произошло с тех пор, как я был в Бруклине. Как будто все это там, но за стеклом. Я не могу дотронуться до него, и оно становится все дальше.

Сестра Эш больше не смотрела на него, собирая поднос и чашку с лекарством, чуть не выронив их. Тарелка громко зазвенела на подносе от ее трясущихся рук.

— Ты просто устал. Может быть, тебе не стоит идти на разведку сегодня вечером, просто отдохни, прежде чем я вернусь и надену на тебя наручники.

Правильно. Вернуться в постель. Забыть обо всем. Поспать немного. Ему повезет, если хоть что-то из этого снова станет возможным. Но он ничего не сказал, кивая и зевая, играя роль, словно в пьесе о том, как быть пациентом, спокойной ночи, милый принц.

Глава 32

К тому времени, как наступила полная темнота, зал был пуст. Сестра Эш сделала свое дело, и Рик обнаружил, что в коридоре его этажа, как всегда, тихо, так тихо, что он мог слышать приглушенные разговоры, происходящие у него под ногами. Слов разобрать было невозможно, но он слышал то смех, то громкий комментарии. .

Он на цыпочках прошел по коридору, съежившись, когда проходил мимо соседней комнаты. Жутко. Было слишком жутко думать о маленькой девочке, ждущей внутри. Искушение снова открыть окно в стене и посмотреть, там ли она, было сильным, но он сопротивлялся, решив проигнорировать его, даже когда эта мысль цеплялась за него в глубине сознания. Она была настоящей и прямо здесь.

По крайней мере, мрачно подумал он, в реальной жизни у нее есть лицо.

Комната в противоположном конце этажа казалась ему огромной. Ожидая, пока этаж очистится, он был одержим мыслью о том, что может быть внутри. Старые метлы и швабры были вероятным ответом, но крошечный кусочек любопытства питал его надежду. Рик вздрогнул. Любопытство. Разве не поэтому смотритель выбрал его в качестве Исходного Пациента?

Или подождите, что он сказал? Биология? Рик почувствовал, как у него перехватило дыхание. Фотография, которую он нашел… Карточку пациента, которую украла Кей… Это казалось возмутительным, но он должен был задаться вопросом, был ли его отец когда- то пациентом Бруклина. Думать об этом было безумием, но выставить отца придурком, сбежавшим от матери, было именно той ложью, которую она могла бы сказать. Сходства. Это все, что ее волновало. Она не хотела сына, который целовал других мальчиков, и не хотела мужа, который оказался в сумасшедшем доме.

Если он оказался там.

Честно говоря, его отец, возможно, действительно был эгоистичным и жестоким, склонным к тем же насильственным импульсам, что и Рик. Это была не фантазия, а правда. Биология может означать все, что угодно, напомнил себе Рик — группу крови, пол, интеллектуальные способности. .

Рик остановился перед дверью, снова проверяя ручку, не догадался ли персонал запереть ее. Удача не покидала его. Дверь открылась с тихим скрипом, и он быстро нащупал шнур от лампочки, потянул его и закрыл за собой дверь. Он отскочил назад, уверенный, что увидел мелькнувшее лицо, когда зажегся свет. Черные глаза. Разинутый рот. Приглушенный шепот.

— Держи себя в руках, — мягко сказал он, прислонившись к стене, чтобы отдышаться. Ему не следовало заглядывать в это окно.

Образ маленькой девочки преследовал его теперь больше, чем сны.

Выпрямившись, он осмотрел эту новую комнату. Коробки на коробках громоздились неряшливыми рядами. Большинство из них были помечены белыми прямоугольниками, содержимое которых было описано выцветшим маркером. Бюджеты, счета, расходы… Все это его не интересовало. Никто не вытирал пыль в комнате целую вечность. Как и ожидалось, швабра была засунута в угол, но трудолюбивый паук переплел ее со стеной. По углам собрались дохлые мухи и мошки. Мерзкая пара старых ботинок свалилась с полки посреди кладовки, и он перешагнул через что-то, похожее на использованный презерватив. Возможно, персонал использовал этот шкаф для своих свиданий; он определенно не использовался для чего-то еще.