Побег от прошлого (СИ)

Эль испытующе смотрит на меня некоторое время, словно обдумывая, что сказать, а потом резко срывается с места и идет в прихожую.

- Пойдем, Кристен, - доносится до меня его голос. – Я покажу тебе все на месте. – Из прихожей доносится возня и звук застегиваемой молнии, но даже сквозь этот шум я слышу, как он тихо добавляет. – И вопросов уже не останется…

Я иду за ним и быстро натягиваю куртку и сапоги, после чего мы снова выходим на улицу, чуть было не забыв запереть за собой дверь. Уже начало темнеть, дело идет к семи часам, однако, Эля это нисколько не волнует.

«Что неудивительно, учитывая, что по ночам он не спит вовсе», - мысленно отмечаю я.

Я не задаю ему никаких вопросов. Ни когда он покупает билет на автобус обратно до Лондона, ни во время этой поездки, ни когда он тащит меня по улицам и темным переулкам неизвестно куда, пока, наконец, не останавливается перед мрачным на вид двухэтажным домом, в котором явно никто не бывал давным-давно. На входной двери виднеются старые куски желтой клейкой ленты, которой полицейские обычно опечатывают место преступления. Эль опять мрачнее тучи и смотрит на дом, как приговоренный к смерти на гильотину, и желанием туда заходить вовсе не горит. Ровно как и я… У меня от этого «шедевра лондонской архитектуры» мурашки по спине бегут. Стоит только глянуть на темные оконные проемы, и охвативший ужас просто парализует.

- Идем, - наконец, говорит Эль, пересилив себя и поднимаясь на крыльцо.

- Постой, - я мертвой хваткой вцепляюсь в его руку. – А вдруг там кто-то есть?

- Поверь мне, там нет никого, - спокойно произносит он, и в его голосе звучит такая уверенность, что вся моя нерешительность начинает быстро сдавать позиции.

По-прежнему не отпуская его руку, я молча наблюдаю, как он, внимательно оглядев стену по правую сторону от двери, считает кирпичи.

- Четыре вправо, два вниз, - бормочет он себе под нос, а потом небрежным движением легко вытаскивает кирпич из стены и извлекает из открывшегося тайника ключ, отлично сохранившийся до нашего времени: на нем нет ни грязи, ни ржавчины.

Открывшийся взгляду интерьер совсем не радует глаз. По сравнению с домом Ватари, что лондонским, что кембриджским, это самая настоящая конура, типичные трущобы. Стоит какой-то старющий диван, производство которых по-моему, прекратили годах этак в 50-ых, торшер, гардины без штор – в общем, довольно унылое зрелище. Но не оно привлекло мое внимание, совсем нет. В этом доме была ужасно-тяжелая давящая атмосфера. С первой же секунды, как я зашла сюда, я поняла, что мне тут совсем не нравится, просто до тошноты, но пришлось себя пересилить.

- Что это за место? – я не узнаю собственный голос, прорезавший повисшую тишину. И так как Эль не спешит с ответом, высказываю первое, что пришло мне в голову. – Вы… жили здесь со своими родителями?

- Бог с тобой, Кристен! – Эль возмущенно таращит на меня свои огромные глаза, и в темноте это выглядит очень жутко. – Разумеется, мы жили не здесь, - уже спокойным, но совершенно бесцветным тоном продолжает он негромко. – Но того дома больше нет.

- А ваши родители… - медленно начинаю я, не сводя несмелого взгляда с его лица и наблюдая за реакцией, - …они умерли, да?

Эль на пару секунд закрывает глаза, а потом отвечает ровным голосом, тем самым, по которому захочешь – не определишь, что на уме у говорящего.

- Да. Нам тогда было всего пять лет.

У меня в мыслях внезапно всплывает «Декстер», первый сезон которого в свое время потряс Эля до глубины души. Когда я услышала от Эля, что не ошиблась по поводу его брата, я сразу поняла, что все это мне что-то до ужаса напоминает. И вот, наконец, вспомнила. Но возможно ли?! Как вообще может быть такое невероятное жуткое совпадение?!

- Прости, - поспешно извиняюсь я за этот бестактный вопрос. – Мне, правда, жаль…

- Я практически ничего не помню из того дня. – Он будто не слышит меня и говорит так, словно повторяет заученный наизусть текст, а взгляд пустой, остекленевший. – Помню, что… был вечер… ранний вечер… потому что было еще светло… и мы сидели и играли в нашей комнате… на втором этаже… Мы с Бейондом – так его зовут – всегда были не разлей вода. У нас никогда не было друзей. Нет, не потому что у соседей не было детей, а потому что нам никто не был нужен. Не знаю, понимаешь ты или нет, каково это, когда ты живешь в своем маленьком мире только для двоих. Помню, нас ничто не волновало. Беззаботное золотое детство. – Эль горько усмехается своим воспоминаниям.

- Наверное все же понимаю… - задумчиво говорю я. – Хоть у нас с сестрой и не самые близкие отношения, но, кажется, я действительно понимаю. – А потом по спине бежит холодок, потому что я понимаю еще и то, что же он будет рассказывать дальше. Через силу, но я все же выдавливаю из себя слова. – Ваших родителей… убили, да? У… у вас на глазах?