Побег. По двум сторонам океана (СИ)

— Софи, — заговорила вдруг Марлин. — А кто там стоит? Не Анна ли с матерью?

Софи посмотрела в ту сторону, куда указывала мама рукой. Через дорогу стояла Анна де Ландро рядом с матерью, Аннетт де Ландро. Женщина с девушкой что-то обсуждали с новым знакомым Софи — генералом Випераном.

Софи решила подойти к ним. Она услышала имя своего отца.

— Деньги собраны. Осталось только узнать имя присяжных заседателей. Но, дамы, подумайте, нужно ли вам это, пока ещё не поздно. Странностей в этом дело много, но улики подбросить никто не мог, а Игаридье не тот человек, который жил честной жизнью. Он сидел в тюрьме, поэтому ничего удивительного, что он захотел повторить старый “подвиг”. А учитывая, что он бросил умирающего друга и любимую женщину, которая была от него беременна, так это указывает на его бесчувственность, у него нет совести, если надо убить человека ради толстого кошелька.

Астор Виперан не видел Софи. Не замечали её и дамы де Ландро. Но Софи прекрасно видела их лица. Генерал Виперан говорил, смотря прямо в глаза женщинам, не скрывая отвращения от имени Урбена Игаридье. Если бы не настойчивость двух женщин Ландро, то он бы никогда за это не взялся. Старшая Аннетт была бледная и печальная, она ещё не могла прийти в себя, что согласилось на преступление против закона, ради свободы человека. Младшая Анна была непроницаема. Но слова генерала заставили гневно дёрнуться жилочке на её лбу.

— Прошу вас, не ставьте на людей клейма.

Анна отвернулась от генерала и увидала Софи.

***

Пьера томительно ждали Экене и Дэвид, чтобы узнать, как он поговорил с родителями, приняли ли маркизы блудного сына, простил ли их Пьер. Но он не стремился возвращаться к друзьям. Он даже забыл о Софи и её отце. Пьер без дела слонялся по улицам и перекручивал в голове тяжёлый разговор с отцом.

“Никогда я не вернусь к ним, — зарёкся он. — Этим людям не нужно ничего кроме славы да липовой чести. Правильно я поступил одиннадцать лет назад, что ушёл от них.

Образ отца стоял у Пьера перед глазами: гордый, бесчувственный, непробиваемый. Пьер и не представлял, что таким может быть его отец. В детстве он видел Луи де Лоре только добрым и милым папой. Мама мало чем отличалась от супруга. Пьер заметил, что она даже внешне стала походить на отца, словно они не жена и муж, а сестра и брат.

“Кем бы я стал, если бы остался тогда в отчем доме? — пытался представить Пьер. — Изнеженным богатеем, любящим власть, как Анна Ландро, они бы меня не сделали. Но я был бы их копией: человек, ставящим славу и признание на первое место. Нет, существом, который ставит приземлённые ценности выше семьи.”

Пьер не сожалел о том, что совершил несколько лет назад. Все блуждавшие у него сомнения исчезли после этого разговора, он понял, что тогда в детстве поступил правильно. Пьер был рад, что встретил отца, который подтвердил его правоту. Он чувствовал глубокое облегчение, ощущал свободу. Он окончательно разорвал свои связи с прошлым, с семьёй. Стал свободным. Пьер был доволен, что встретился с отцом, и радовался, что не заставил плакать мать.

“Спасибо, дедушка, и на том свете мне помогаешь”, — поблагодарил он Филиппа.

Пьер привалился на парапет моста, опрокинутого через Сену, он всматривался в прохожих. Суета, толкотня — вот что видел Пьер. Каждый, независимо от пола и возраста, был озабочен какими-то жалкими хлопотами, не приносящими ему ничего кроме лишних обязательств и ненужных забот.

“Бедные, — с горечью посочувствовал Пьер. — Хоть один из вас скажет, ложась в постель, как чудесно я провёл день? Я сегодня весь день занимался тем, что действительно мне было нужно, а не навязано кем-то?”

Но никто из проходящих мимо людей, не мог сказать эти слова.

За мостом звучал громкий шум. Двое парней на конях мчались по многолюдным улицам Парижа. Лошади были самые простые, пегие, живущие в сельской местности. Но двое наездников восседали на них словно принцы, оправившиеся на соколиную охоту. Они ловко мчались мимо карет, уверенные в своих силах перепрыгивали через головы людей, и звонко насвистывали друг другу.

Парни схватывали с голов зазевавшихся на тротуарах мужчин шляпы и забрасывали их на деревья. А каждой женщине они из своей сумки бросали по цветку.

“Нет, беру свои слова назад, — с восхищением глядя на двух “разбойников”, сказал Пьер. — Вот они свободны”.

Один из юношей сорвал с головы у Пьера шляпу и бросил другому.

— Эй, Денис, этот болван и ухом не повёл! — крикнул темноволосый наездник.

— Забудь про шляпы, Ричард, смотри лучше, как я перескочу через ту тележку с овощами и их продавца! — заголосил второй, лысый на одну сторону головы.

“Мне послышалось или…?” — не поверил своим ушам Пьер. Он прекрасно знал эти два имени.

— Денис, Ричард! Остановитесь! — закричал Пьер безбашенным хулиганам.

— Кажется, тот соня нас знает, — засмеялся темноволосый.

Лысый крикнул ему:

— А ну его!

Пьер, надрывая голос, закричал:

— Денис, Ричард! Это я! Пьер Лоре!