Побратимы

Н.В. Кузнецов вспоминал: «По прибытии в г. Вельск нас разместили временно в здании школы. Месяца 2 не занимались – вытаскивали из реки Вель, впадающей в реку Вычегду, сплавной строевой лес, застрявший у берегов во льду. Лес сплавляли в огромных количествах реками, и на берегах его были кучи. Из этого леса строили здание для училища. Занятия начались с 11 мая 1942 года»[191].

Многие жители Вельска помогали военным в обустройстве их быта. Они несли посуду, белье, теплые вещи. Распоряжением ГКО от 29 марта 1945 г. № 7948с училище разрешено было реэвакуировать в Ленинград[192].

Насколько готова была Архангельская область разместить эвакуированных ленинградцев? В архивных документах приводятся факты, подтверждающие неподготовленность местных властей летом 1941 г. Нам кажется, что можно попытаться найти объяснения этому. Но ошибки первых дней (неготовность жилых помещений, отсутствие дров, рабочих мест и т. д.) были повторены и зимой – весной 1942 г. Вот как описана встреча семей эвакуированных в Плесецком районе: «22 января… в п. Березовое вновь прибыло 149 семей, в которых 425 человек. Создалась большая скученность людей. Иногда в одной комнате размещены были по 2–3 семьи. Нормально можно было разместить лишь 100 семей и 300 человек»[193]. Члены исполкома Плесецкого Совета при проверке в январе 1942 г. отмечали, что общежития не были подготовлены, отсутствовала вода, квартиры дровами не обеспечены. В ряде жилищ были неисправны печи[194].

Эвакуированные оказывались в крайне тяжелых условиях. В ходе проверок удавалось вскрыть негативные явления в решении их жилищных проблем. Ряд руководителей халатно относился к обеспечению жизненно важных потребностей прибывших людей. Например, в Сольвычегодском районе эвакуированные были размещены в непригодном для жизни в зимнее время помещении. Ситуацию удалось исправить благодаря своевременному принятию мер районными властями, в результате чего часть людей была переселена в более теплые квартиры[195].

В аналогичном плачевном стоянии находились эвакуированные, размещенные в колхозах «Заветы Ильича» и «Лесоруб» Слободчиковского сельсовета и колхозах им. Стаханова, «Братьев Покровских» Сафроновского сельсовета Ленского района. Люди были размещены в квартирах, абсолютно не пригодных для жилья в зимний период. Во многих домах протекали крыши, в некоторых не было стекол на окнах, помещения не были утеплены[196]. Из государственного бюджета выделялись значительные денежные средства на обеспечение эвакуированных жильем, а местные руководители иногда не могли распорядиться этими деньгами[197]. Систематически в отчетах фигурировали сведения об отсутствии у переселенцев дров. Многие эвакуированные были не в состоянии сами их заготовить. Решали эту проблему либо за счет колхозов и предприятий, либо путем привлечения местного населения для участия в месячниках, декадниках и неделях помощи эвакуированным.

Отдельно следует сказать о подселении прибывающих людей в дома местных жителей. Жительница деревни Слобода Ленского района О.В. Печерская рассказывала: «Размещали эвакуированных в свободных избах или комнатах, в нашу зимнюю избу привезли три семьи. Мы должны были обеспечить их дровами, поделиться посудой, научить топить русскую печь»[198]. Но совместное размещение порой приводило к конфликтам. Отношение местного населения к эвакуированным людям не было однозначным. Неоднократно в документах отражались факты бездушного, а порой и жестокого обращения к переселенцам. Об остроте проблемы говорит тот факт, что вопросы взаимоотношений эвакуированного населения с местными жителями обсуждались на бюро обкома ВКП(б)[199].

В воспоминаниях как эвакуированных, так и местных жителей присутствуют и положительные моменты. Н.Г. Дитятева в книге «Детство, опаленное войной» описала, с какой теплотой и любовью относились к учительнице из Ленинграда, проживавшей в их доме. «Мы, дети из 22-й школы, опекали ее, очень любили. Она… весь день диктовала нам письма на фронт, статьи из газет. А в темные зимние вечера рассказывала о Ленинграде, его истории, архитектуре, читала стихи и много вспоминала о страшных днях блокады»[200].

В июле 1943 г. в редакцию газеты Устьянского района «Ударная бригада» поступило письмо старшего лейтенанта Малышева: «Я получил сообщение от своей семьи, эвакуированной из Ленинграда, узнал о вашем исключительно внимательном отношении к бытовым нуждам многих семей и моей в частности, проживающих в настоящее время в с. Шангалах». Особая благодарность выражалась председателю колхоза им. Ленина Шангальского сельсовета товарищу Конанову, который проявлял чуткое отношение и заботу о прибывших людях[201].