Почему Беларусь не Прибалтика

Чешский опыт позволил экономистам расширить пространство применения термина «финляндизация»: под ним стали понимать не уникальную модель взаимодействия Финляндии с Советским Союзом, а общую ситуацию, когда малое государство получает условия для экономического рывка за счёт стратегического партнёрства с большой соседней страной, приобретая взамен на отказ от застарелых исторических распрей и политических разногласий большой гарантированный рынок сбыта и ресурсы для экономического развития. Чехия и Германия, Дания и Германия, Норвегия и Швеция, Беларусь и Россия.

Беларусь — это единственная из постсоветских республик, которая пошла по пути финляндизации, причём в гораздо более ярко выраженной форме, чем сама Финляндия после Второй мировой войны.

Не просто нейтралитет, а союзное государство с Россией и участие во всех проектах экономической реинтеграции постсоветского пространства. Не просто дружеские отношения с соседней страной, а позиционирование себя частью русского народа, не желавшего распада СССР, но теперь развивающегося в рамках альтернативного государственного проекта. Не просто забвение старых обид, а общая с Россией историческая политика с культом Великой Отечественной войны в основе.

При этом, безусловно, то же, что было у Финляндии, — извлечение максимально возможной экономической выгоды от союза с Россией.

Но и уязвимость такой модели развития та же, что была у сотрудничавшей с Советским Союзом Финляндии. После коллапса социалистической экономики и развала СССР Финляндия пережила такой экономический кризис, что с ним может сравниться кризис того же периода в бывших советских республиках.

Белорусская экономика под влиянием кризиса в России и Украине 2014–2015 годов тоже переживает тяжёлые времена: не такие тяжёлые, как финская после распада СССР, но похожие. Тем не менее Финляндия сегодня является полноценной скандинавской страной с инновационной экономикой, растущим населением и очень высоким уровнем жизни. Секрет её успеха оказался не в том, что Москва по льготным ценам продавала Хельсинки сырьё и втридорога покупала у Хельсинки промышленную продукцию, а в том, что Финляндия оказалась эффективным обществом, модель развития которого оказалась способной преодолеть кризис.

Беларусь — это тоже эффективное общество. У неё всегда хватало проблем и сейчас их много, но у этой страны сохраняется потенциал для роста.

Главный вывод из четверти века постсоветского развития Беларуси состоит в том, что эта страна сохранила потенциал для развития: при всех её многочисленных трудностях, в стратегическом отношении у Беларуси сохраняются все шансы преодолеть эти трудности и расти.

Крайне вульгарны и примитивны в этой связи объяснения, что вся модель экономического развития республики основана на спонсорстве, оказываемом ей за союзнические отношения с Россией.

Во-первых, сохранить и развивать все экономические связи с рынками на Востоке — это был выбор, который белорусское руководство сделало, тогда как другие бывшие советских республики от этого выбора отказались.

Во-вторых и в-главных, мало получить деньги, куда труднее их эффективно освоить. Беларусь за 20 лет не стала коррупционной чёрной дырой, в которой бесследно пропадают российские деньги. Объяснять её нынешнее развитие льготными российскими тарифами на нефть и газ — явное упрощение действительности. Белорусская модель состоялась, потому что выбор такой модели был выбором здорового общества.

Поэтому эта страна может вырваться из общей для стран Восточной Европы тенденции к архаизации и деградации.

У Беларуси сохраняется человеческий потенциал для развития. В ней через пару десятилетий не будут жить одни пенсионеры и чиновники. Все признаки современности и прогресса в Беларуси стали возможны благодаря тому, что не произошло отречения от прошлого, от советского социализма. Поэтому советское в Минске и других белорусских городах повсюду соседствует с современным, не вступая в конфликт друг с другом.

Прибалтика свою экономическую модель выстроила на конфликте с прошлым: на отторжении собственной истории и экономики. Такой подход стал одной из главных причин уничтожения промышленного потенциала Литвы, Латвии и Эстонии.

Прибалтийская деиндустриализация — результат соединения объективных причин разрушения производства с осознанными усилиями прибалтийских элит в этом направлении. Советские (и досоветские) заводы, доставшиеся в наследство Литве, Латвии и Эстонии, были нерентабельны, энергозатратны, нуждались в оптимизации управления, технологической модернизации и последовательной государственной политике, направленной на их сохранение в условиях рыночной экономики.