Почему Беларусь не Прибалтика

Но никакой государственной политики правительства Литвы, Латвии и Эстонии не проводили: власти этих стран умыли руки, вручив судьбу предприятий «невидимой руке рынка». Национальное производство не принималось в расчёт при разрыве хозяйственных связей с постсоветским пространством, создании зоны свободной торговли с ЕС, вступлении в ВТО. Вильнюс, Рига и Таллин не лоббировали интересы своего производителя во время переговоров о членстве в ЕС, как это делали чехи и поляки, — они готовы были вступить в Евросоюз на каких угодно условиях (см. главу 3).

Промышленные предприятия из-за такой политики оказались обречены на гибель в условиях глобального рынка. Их изначальную неконкурентоспособность сделали непреодолимой потеря рынков сбыта на востоке, утрата связей с предприятиями-смежниками и заполнение внутреннего рынка качественной и дешёвой продукцией транснациональных корпораций.

К этому добавлялась системная работа собственных правительств по добиванию большой индустрии.

Пришедшим к власти в Прибалтике националистам были невыносимы «советские монстры»: гигантские фабрики и заводы рассматривались ультраправыми не иначе как «наследие оккупации», от которого они обещали избирателям избавляться ещё во время борьбы за восстановление независимости в позднюю перестройку.

Обретя всю полноту власти, националисты немедленно принялись за исполнение своих обещаний. Их подталкивало ещё и то, что в рабочих коллективах фабрик и заводов были сильны левые, просоветские настроения, к тому же промышленность была сектором экономики, в котором было занято наибольшее количество русскоязычных. Профсоюзы могли стать основой для политической самоорганизации просоветского населения и бросить вызов формирующейся этнократии.

Поэтому прибалтийские правительства в своих усилиях по ликвидации «наследия оккупации» доходили до шагов, направленных непосредственно на уничтожение предприятий. Правительство Латвии, например, за годы реализации телекоммуникационной реформы отдавало все подряды западным фирмам, не дав ни одного заказа латвийскому заводу ВЭФ, созданному первым латвийским правительством на первом году существования Латвийской республики (1919) как раз для коммуникационной реформы. Неудивительно, что от легендарного завода, на котором трудились 20 тысяч человек, ныне остались пустыри и развалины.

Ещё одной причиной разрушения прибалтийской промышленности была политика Брюсселя, в котором были сильны лоббисты западноевропейского крупного бизнеса, не заинтересованного в том, чтобы после вступления в ЕС постсоциалистических стран у их спонсоров появлялись конкуренты на востоке.

Поэтому тем странам Центральной и Восточной Европы, которые не были готовы отстаивать свои национальные интересы (к таковым безусловно относились страны Прибалтики), делалось «предложение, от которого невозможно отказаться»: вступление в ЕС в обмен на отказ от национального производства.

В случае Литвы, Латвии и Эстонии, правящие националисты которых сами были заинтересованы в уничтожении и уничтожали «советских монстров», такое предложение было принято с восторгом.

Классика жанра — ликвидация Литвой Игналинской АЭС. В атомной энергетике на действия Еврокомиссии влияет французское атомное лобби, которое после большого расширения ЕС 2004 года по понятным причинам не было заинтересовано в конкуренции с «Росатомом» на едином европейском рынке. Поэтому Евросоюз вынудил несколько бывших социалистических стран, включая Литву, закрыть свои АЭС советского производства. В каждом случае это объяснялось разными соображениями: пугали параллелями с Чернобылем и необходимостью сотрудничать с «Росатомом». Хотя, скажем, Финляндия вошла в состав Евросоюза в 1995 году с действующей советской АЭС Ловииса, которая работает до сих пор и является одним из столпов экономики Суоми — страны-донора ЕС.

Однако Хельсинки в Евросоюзе в привилегированном положении, а вот Вильнюс Еврокомиссия поломала через колено, вынудив закрыть атомную станцию, несмотря на многочисленные просьбы литовского правительства, доказательства экспертов, свидетельствовавших о безопасности Игналинской АЭС, и даже всенародный референдум, на котором большинство литовцев высказались за сохранение атомной станции.

Самый резкий контраст между положением Прибалтики в Евросоюзе и положением Беларуси в Союзном государстве и ЕАЭС: Брюссель вынудил литовцев закрыть атомную станцию, лишив Литву одной из основ для самостоятельного экономического развития, а Москва белорусам атомную станцию строит, создавая тем самым фундамент для самостоятельного экономического развития Беларуси.

И Беларусь, и Прибалтика извлекают дивиденды от интеграционных проектов, в которых они участвуют, но эти дивиденды принципиально различны. Союзное государство с Россией позволило Беларуси сохранить индустриальную экономику: поставки российских энергоресурсов по внутренним ценам и гарантированные рынки сбыта в России поддерживали белорусское производство, сохраняли рабочие места и удерживали население от трудовой миграции.