Почему Мангышлак

Но самым главным чудом было то, что строители, создающие такое осязаемое материальное благо, как дорога, по сути своей люди деловитые, приземленные, обнаружив эту красоту, взяли и открыли ее людям, всем проезжающим мимо.

Вот так, посреди трудовых будней, строя дорогу, в немыслимо трудных природных условиях, в пустыне, посреди пекла, человек вдруг остановился, огляделся и восхитился. Вот тоже чудо – умение видеть красоту! Вот немыслимо более редкий дар – донести эту красоту до других. Слава же этим людям!

И мы благоговейно лазали по лабиринтам чинка там и сям. Тем более лазать было где и лазать можно было часами. Благо, меловые стены имеют такую удобную шершавую текстуру, что в любой обуви, на любом уклоне стоишь, будто приколоченный. Однако жара нарастала, а отставание наше от графика со всеми этими чудесами только увеличивалось, и мы, спустя час, поспешили к машине.

И здесь нас поджидал еще один сюрприз. До сей поры все внимание наше было обращено на ажурные кружева чинка, мы почти все внимание отдали ему, были обращены к нему лицом. Теперь же, поворотясь к машине, мы увидели иное зрелище. Мы издалека увидели чинк, прорезанный дорогой, саму черную дорогу, спускающуюся наискось к долине, отходящее от нее под острым углом и восходящее от спуска ответвление к смотровой площадке. Участок степи с верблюдами.

Теперь солнце было у нас за спиной, и оно подсвечивало этот вид, давая ту особо четкую фактуру, что бывает при печати фото крупным зерном на матовой бумаге. Все было так отчетливо, все воспринималось с такой бритвенной остротой, что сознание отказывалось верить, будто ты находишься на земле.

Это настолько инопланетно, неведомо, невозможно, что до сей поры не было донесено до нашего разума ни одним средством изображения, ни одним фантастическим фильмом, ни одним когда-либо увиденным авангардным фото, ни одной написанной картиной.

Это не походило ни на что вообще. И нет таких средств языка, чтобы это выразить. Чудо? Это слово уже много раз сегодня произносилось. ЧУДО в этом контексте отличается только чрезмерным пафосом. Скажу так: увидевший это впервые, как мы, находится в таком эмоциональном состоянии, что прямо здесь и сейчас становится подготовленным хоть к высадке пришельцев, хоть к божественным явлениям.

Потрясенные, эмоционально опустошенные, мы двинулись дальше. До Актау оставалось еще около 150 километров. После столь разгулявшихся эмоций проснулся и зверский аппетит.

Вскоре мы притормозили у большого придорожного кафе. Надо сказать, что в Казахстане мы были всего второй день, но уже подутомились есть мясо. Хотелось чего-то более свежего. Поэтому очень обрадовались, увидев в меню салат.

– Салат это, смотри короче, брат, – поздоровавшись со мной за руку, начал рассказывать парень за стойкой. – Там, значит, взяли помидор, там, значит, взяли огурец и все это ножиком порезали и на тарелку положили. Сметана, майонез, для тебя что хочешь, брат!

– А зелень?

– Зачем зелень? – возмутился парень. – Так кушай!

– А огурцы с помидорами местные?

– Какой местные? Где здесь огурцы? Здесь верблюд растет, баран растет, лошадь тоже растет. Огурец не растет, – мудро заметил бармен. – Огурец в Баку растет. Вчера в Баку рос, сегодня его пароход привез! – скаламбурил он и сам рассмеялся своей шутке, обнажив ровные белые зубы степняка, привыкшего лихо управляться с мясом.

– Тогда, может, на второе что-нибудь посоветуете?

– На второе, брат, короче, есть вот этот кушанье, – он ткнул в меню. – Из чего состоит? Значит, брат, смотри. Картошка знаешь? Морковка знаешь? Лапша знаешь? Мясо по-любому знаешь, брат. Ну вот!

– Ясно. А вот это?

– Здесь, значит, брат, картошки нет. Морковку положили, лапшу положили.

– И мясо?

– Конечно, брат!

– А вот здесь? В нем, стало быть, мясо, морковка, картошка, а лапши нет? – уточнил я про следующее блюдо.

– Брат, как догадался?! – изумился бармен.

– А суп есть у вас?

– Суп у нас есть… пельмени! – гордо заявил степняк.

Вскоре нам принесли по тазику удивительно вкусного салата из огурцов и помидоров. Не успели мы осилить едва по четверти порции, нам в кабинку гордо внесли три дымящихся таза с супом. Суп действительно был… пельмени. То есть в бульоне плавала груда пельменей, и все.

Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем в придорожных кафе на нашем пути по всей казахской территории было плюс-минус то же самое. Ну еще плов. Иногда можно было раздобыть пюре с котлетой. Все было съедобным, но без особого вкуса. Приправы, пряности, зелень – как-то не особо этим всем увлекаются, чтобы оттенить довольно пресный вкус баранины или говядины. Овощи вкусны, но они вкусны сами по себе.