Почему Мангышлак

И закипела работа. В нее включились лучшие умы Советского Союза, и этих умов были тысячи. Все они думали, как превратить в кратчайшие сроки пустыни Мангышлака в среду, в которой человек не просто может существовать, но полноценно в ней жить.

А без чего совершенно не может обходиться человек? Девушки скажут – без любви и будут совершенно правы, но будет прав и тот самый водовоз из старинной песенки, справедливо утверждавший, что «без воды и ни туды, и ни сюды».

Но где взять воду в пустыне? Колодцы на старых караванных тропах способны напоить верблюда, человека, но не человечество. Дебет нескольких артезианских скважин, что открыли походя, во время нефтеразведки, был недостаточен, к тому же вода оказалась сильно минерализованной. А ведь вода нужна не только для утоления жажды, не только для гигиены, но и для всяких технических нужд. Да взять хоть необходимость закачки в скважины, каковых планировались сотни и тысячи!

Итак, где же взять воду в безводной пустыне? Возить танкерами – дорого, долго, да и нет такого флота, чтобы обеспечить потребности. Построить водовод от Амударьи – усугубить экологические проблемы Арала. Частично проблему мог решить водовод от Волги, по дну Каспия, и он был построен. Но это была лишь капля в море.

Кстати, о море. Хотя пить на Мангышлаке нечего, море есть – вот же он, Каспий! Вода соленая? Не беда, мы ее опресним. Будем загонять морскую воду в специальные установки и нагревать, чтобы она испарялась. Пар будем конденсировать – и вот она пресная вода! А где же нам взять топливо, чтобы нагревать воду? Так вот она нефть, вот он газ. Они, стало быть, и будут топливом.

Таким образом, уже в 1962 году, через год после открытия первой мангышлакской нефти была построена первая опытно-промышленная испарительная установка, а к ней и ТЭЦ. За год!

Я пишу эти строки и чувствую, как покрываюсь пятнами гнева ли, стыда ли – за то, что задрипаннейший зоопарчишко у нас в Перми строят годами и находятся примерно на стадии котлована. На площади в несколько гектаров мы умудрились вырыть за три года лишь огромный котлован, размером с не самый маленький чинк. Поверху стоят три уже начавшиеся разваливаться кирпичные халабуды, и всё. Создается впечатление, что мы умеем только рыть и ничего мы больше не умеем! Тьфу!

Так вот, первая опытная установка давала 7500 тонн дистиллированной воды в сутки. Затем эта вода смешивалась с минерализованной водой из открытых скважин и становилась питьевой.

Не стану погружать читателя в технические дебри, но способ опреснения, примененный на Мангышлаке, был в то время наипередовейшей, не имеющей аналогов в мире технологией. При этом он очень простой и походя решал множество задач – от того, как бороться с неизбежной накипью, до того, как эту накипь превращать в сельскохозяйственные удобрения.

О качестве самой воды ходили легенды. Она не раз и не два побеждала на различных конкурсах как самая лучшая питьевая вода, находящаяся в трубопроводных системах.

Все помнят диалог из фильма «Мимино»:

– У нас в Дилижане на кухне воду открываешь – второе место в мире занимает!

– А первая в Ереване, да?

– Нет, в Сан-Франциско.

– А Боржом? Сначала подумай, потом говори.

Уверен, авторы фильма просто ничего не знали о мангышлакской воде.

О ее качестве косвенно говорит тот факт, что когда в конце 80-х – начале 90-х годов руководство комбината встало перед рыночными вызовами хозрасчета, оно на основе этой воды стало выпускать, ничтоже сумняшеся, водку. Поговаривают, сей продукт долгое время имел неизменный успех даже в условиях широчайшего выбора.

Пуск установки позволил нарастить нефтедобычу, и уже в 1965 году Мангышлак и большую землю связала железная дорога. Полноценная железная дорога, неизмеримо большей длины, нежели фантомная Алгемба. Ее проложили по чинкам и уступам, по степям, солончакам и пустыням, по безжизненным навершиям Устюрта, по топям Эмбы. Сияюще-драгоценный, но далекий, как блуждающая в небесах алмазная планета, Мангышлак был теперь крепко привязан к Большой земле, присоединен к человечеству и цивилизации крепчайшими стальными связями.

Но воды все равно не хватало. И в 1967 году заработала вторая испарительная установка, дававшая уже десятки тысяч тонн воды в сутки.

Такой размах выявил еще одну проблему: опреснение воды – очень энергоемкий процесс. И хотя топливо было под ногами и в изобилии, однако стало ясно, что и этой воды вскоре будет недоставать. Здесь требовалось более технологическое решение.

И сама природа, сами мангышлакские недра подсказали выход. Те самые залежи урана!

Уже в 1972 году, через пять лет после ввода второй опреснительной установки, посреди белой меловой пустыни вырос белоснежный айсберг энергоблока атомной электростанции. В обычных морях все наоборот – по ним плавают айсберги и иногда пристают к прибрежному мелководью. На Каспии айсберг приплыл по пустыне к морю, и содержал он в себе великую, укрощенную и прирученную человечеством энергию.