Почему он делает мне больно? Как распознать манипулятора и выйти из токсичных отношений

Когда такие люди не получают подтверждения значимости, в них происходит мутация: отсутствие подтверждения любви – уязвленность – злость – агрессия – насилие. Гнев, вызванный унижением, становится защитной реакцией против бессилия и чувства собственной неполноценности. Обрушивая на других обвинения, агрессор тем самым восстанавливает власть над ситуацией и прогоняет невыносимые ощущения стыда и беспомощности. Поэтому реакция абьюзера в этом состоянии – жестокость и нападки. Разумеется, это не приводит ни к чему хорошему. Желание проявить жестокость полностью выключает его демонстрирующую в «обычном» состоянии обществу гражданскую и моральную ответственность перед соблюдением норм и правил. Домашний тиран снова доволен собой. Правда, это состояние длится недолго. Вскоре после всплеска гнева он чувствует, что стыд нарастает снова. Это свойство цепной реакции, когда к нему возвращается знакомое из детства ощущение виновности, что «он плохой». Вспышки агрессии и раскаяния могут повторяться бесконечно. И тут вопрос не в тестостероне, который повышается в момент стресса. На это накладывает отпечаток и то, что для мужчины нет лучшего способа приобрести или вернуть социальный вес, как продемонстрировать, что у него все под контролем, а значит – стабильно.

В мышлении и реакциях абьюзера основным ориентиром становится правило: «Никогда не позволю никому демонстрировать свою власть надо мной. Отныне и навсегда я сам хозяин своей жизни. Я не завишу от отношений и чувств». При этом многие из них испытывают детскую потребность в любви, они ранимы и зависимы. Но именно уязвленность и становится для них источником контроля и давления.

Глава 12 Как из «ничего» рождаются скандалы

Он сидит в задумчивом состоянии, и я понимаю, что скоро будет очередной разговор. Обычно подобное поведение никогда не приводит ни к чему хорошему. Я не начинаю диалог первой и не спрашиваю, что его волнует, почему он молчит. Прекрасно понимаю, что лучше его в таком состоянии не трогать. Но молчание длится недолго. Это тоже его особенность – длительно удерживать паузу Он не может, ему нужны слушатели.

– Знаешь, мне тяжело с тобой!

Молчу и никак не реагирую.

– Я не хочу спорить, доказывать, – продолжает он. – Ты понимаешь, что мне просто тяжело с тобой. Я понял, что проще быть с дурочкой. Мне нужна своя глупышка. Она будет всегда улыбаться, с ней не будет игр разума, а будет радость.

Понимаю, что рано или поздно мне придется что-то ответить. Поэтому пытаюсь собраться с мыслями и по возможности определиться заранее с тем, куда может привести этот разговор, хотя обычно это редко срабатывает. Я по первым фразам разговора осознаю, что мне необходимо попытаться отстраниться от обсуждения темы «нас как пары» и попробовать перейти в формат размышлений.

– А что для тебя означает радость? Как ты думаешь, ты сам можешь ее давать? – спрашиваю спокойным голосом, хотя понимаю, что начала строить диалог подобно модели «психолог – клиент».

– Я? Да. – Он выдерживает актерскую паузу.

Вижу, что эта пауза, вовлекающая в разговор, – для меня, и я должна поддержать эту игру.

– А как ты ее даешь? Расскажешь?

– Не могу, это должно идти от сердца. Вот ты такая правильная, тебе же, по сути, на всех наплевать! Есть только ты и твое мнение. Ты, ты, ты, одно сплошное «ты»! Не человек, а робот! В тебе нет эмоций. Ты, когда говоришь, включаешь такую вот мамочку. Как воспитатель в детском саду или как доктор в белом халате – все всегда должно быть правильно. Так от этого становится тошно!

Теперь настала моя очередь выдержать паузу. Я как будто смотрю в сторону и тем самым даю Ему возможность побыть в своих мыслях. Моя задача сейчас – не торопиться, вести разговор ровно и плавно. Словно нахожусь в позиции стороннего наблюдателя. В то же время сейчас важно не оттолкнуть Его, не ввести в состояние, когда Он может замкнуться.

– Хорошо. Я действительно правильная. Но вот ты сказал, что я робот, во мне нет ничего человеческого. А что значит для тебя человеческое? – задаю Ему новый вопрос.

– Во мне все человеческое, у меня эмоции есть.

Понимаю, что разговор идет не совсем по его правилам, ведь я не отреагировала на первые фразы о том, что со мной тяжело и во мне есть такое, что Его не устраивает. Именно поэтому пока все разворачивается спокойно. Помню, что сейчас я наблюдатель. Все так же медленно, растягивая слова, словно размышляю вслух, продолжаю спрашивать.

– Скажи, если ты даешь мне только негатив, ты же понимаешь, что мои позитивные эмоции перестают вырабатываться, а я теряю желание улыбаться и радоваться? И в результате, как ты сказал, становлюсь роботом.

– Мне нужен человек, а в тебе сплошные правила. – Он резко меня прерывает.