Почему Россия отстала? Исторические события, повлиявшие на судьбу страны

Здесь, правда, все выражено в несколько образной форме. Но в своих исторических хрониках Шекспир был значительно конкретнее. Суть проблемы хорошо сформулировал в «Короле Лире» старый граф Глостер: «В городах мятежи, в деревнях раздоры, во дворцах измены, и рушится семейная связь между родителями и детьми. Либо этот случай, как со мною, когда сын восстает на отца. Либо как с королем. Это другой пример. Тут отец идет против родного детища. Наше лучшее время миновало. Ожесточение, предательство, гибельные беспорядки будут сопровождать нас до могилы»{1161}.

Что это? Может быть, просто старческое брюзжание? Ведь отцы всегда недовольны тем, как обустраивают жизнь их дети. В прошлом, мол, и солнце было ярче, и трава зеленее, и вода мокрее… Но вот слова совсем молодого человека – некоего Виндиче из «Трагедии мстителя» не слишком известного шекспировского современника Сирила Тернера: «А коли так, отбросим ложный стыд – // Легко грешить, когда весь мир грешит»{1162}.

Итак, теперь грешит весь мир. По проблематике «Трагедия мстителя» во многом похожа на шекспировского «Гамлета»: гора трупов в ответ на гибель человека, близкого главному герою. Виндиче беспокоят не столько мятежи и раздоры, сколько похоть и измены, но суть от этого не меняется:

Жизнь бьет ключом, одна Невинность спит,
И вот вопрос – ответьте мне, синьора,
Не потому ль девиц почти уж нет,
Что девственностью даже на обед
Не заработать?

{1163}

И чуть дальше: «Сейчас невинность отдают с приплатой, // За деньги же не только отдадутся – // Магометанство примут, если надо!»{1164}

Мысль о неблагополучии века проходит повсюду. А разрешить проблемы можно, согласно Виндиче, только отдав власть честным старцам: «Седины ваши нам вернут тот век, // Когда был человеком человек»{1165}. Решение, напоминающее стремление Данте отдать всю власть императору для установления рая земного.

И в «Короле Лире» трагические ощущения связаны именно со сменой эпохи, со сменой «правил игры», а не просто с тем, что молодость графа Глостера ушла безвозвратно. Вот, например, в другой шекспировской драме «Ричард II» епископ Карлейль не только сетует на смену нравов, но еще и показывает, из-за чего возникают такого рода катаклизмы:

Лорд Херифорд, которого назвали
Вы королем, – изменник королю.
И если вы возложите корону
На голову его, – я предрекаю:
Кровь павших англичан удобрит землю,
И многие грядущие века
Оплачут горько это злое дело;
К язычникам переселится мир,
А здесь междоусобья разгорятся,
Восстанет брат на брата, род на род.
Насилье, страх, разруха и мятеж
Здесь будут жить, и край наш будет зваться
Голгофой и страною мертвецов

{1166}.

Итак, причиной возникновения всех возможных ужасов является не просто бушевание страстей человеческих, а их вполне конкретное последствие – разрушение традиции, появление на престоле незаконного (как видится в данном случае Карлейлю) монарха. Епископ не просто грозит плохими последствиями «узурпатору» и его сторонникам. Он предвещает бедствие для всей страны.

Плохим вассалам, стремящимся к личной власти и незаслуженному возвышению, драматургия XVI–XVII вв. временами противопоставляла «вышедших из прошлого» идеальных героев, не раздираемых гибельными страстями, четко осознающих свое место в сложившейся иерархии и верно выполняющих долг по отношению к сеньорам. Глостер из «Короля Лира», бесспорно, относится к их числу. Но наиболее конкретно и лаконично сформулировал кредо подобного положительного героя Бусто Табера из «Звезды Севильи» Лопе де Веги.

Король Кастилии пытается соблазнить Таберу высокими постами для того, чтобы овладеть сестрой героя. Тот, не зная даже еще об истинных намерениях коварного монарха, от всего отказывается. Просто потому, что это не соответствует его заслугам и статусу. А также потому, что есть более достойные и опытные претенденты на возвышение:

Хоть власть небес и власть земная,
Высокой мощью облекая,
Дают величье королям,
Но долг вассала – скромность, мера.
Особой чести не ищу:
Лишь справедливости хочу.

И затем, чуть далее:

Своею ограничен сферой,
Пред вами, государь, стою,
С почтеньем шляпу сняв свою,
И остаюсь простым Таберой

{1167}.