Почему тело дает сбой. Как ежедневные привычки могут незаметно нас убивать

Картер столкнулся с серьезной проблемой. Он никак не мог понять, какой именно тип воспаления приводит к катастрофической утрате функций, при этом действуя чрезвычайно скрытно. Ключевые признаки воспаления были невидимы невооруженным глазом. Даже самые современные методы диагностики не позволяли толком ничего обнаружить. Картер не мог знать, как Джей отреагирует на лечение.

Иммуномодулирующие препараты вызывают у каждого пациента индивидуальную реакцию, которая отчасти зависит от его генома. И каждый препарат воздействует на уникальный аспект многочисленных воспалительных путей нашего организма.

Целенаправленная борьба с воспалением как первобытным механизмом защиты от губительных внешних факторов, включая микроорганизмы, с которыми мы делим эту планету, связана со многими трудностями. Иммунный ответ, столь необходимый для поддержания жизни, в ходе эволюции был наделен запасом мощности. Им управляют многие молекулы, и одной или нескольких из них может оказаться недостаточно. Это деликатно настроенный процесс, в котором участвуют определенные сенсоры и петли обратной связи. Подавление одного важнейшего компонента воспаления может просто привести к компенсаторной реакции с участием другого механизма. Даже если эти проблемы будут преодолены, прием лекарств, подавляющих иммунную систему, может оказаться связан с неприемлемыми рисками – например, смертельно опасными инфекциями.

Картер решил попытаться резко отключить иммунную систему Джея. Он собирался использовать несколько видов самого мощного оружия в своем арсенале. Джея эта идея пугала, однако отчаяние подтолкнуло его согласиться на авантюру. Картер продолжил давать Джею стероиды. В дополнение к ним он назначил такролимус, препарат, который обычно используется после пересадки органов, чтобы предотвратить воспалительную атаку организма на чужеродную ткань. Такролимус подавляет Т-лимфоциты, которые помогают защитить организм от инфекций. Прием этого препарата связан с серьезными рисками, включая повреждение почек, рак и тяжелые инфекции. Джею нужно было избегать тесного контакта с людьми с малейшими признаками инфекционных заболеваний, тщательно обрабатывать любые порезы и ссадины, а также держаться подальше от некоторых продуктов, таких как сырые устрицы и другие моллюски. В план лечения Картер также включил азатиоприн – химическое вещество, которое подавляет иммунную систему путем ингибирования синтеза ДНК и сдерживания производства иммунных клеток. Побочные эффекты препарата включают желудочно-кишечные проблемы, некоторые виды рака и нарушение работы костного мозга, что может привести к анемии.

Картер попробовал еще кое-что. Тем летом я посетила отделение инфузионной терапии. Джей сидел в откидном кресле персикового цвета. На тележке рядом с ним висел пакет с прозрачной жидкостью. На вид его содержимое напоминало невинный физраствор, однако на самом деле он содержал иммуноглобулины, или антитела, из крови тысячи доноров. Эта смесь называется внутривенным иммуноглобулином. При аутоиммунных болезнях эти антитела помогают отвлечь иммунную систему от нападения на собственные ткани организма, подобно тому, как плачущего ребенка пытаются отвлечь новенькой блестящей игрушкой. Они вытесняют или нейтрализуют антитела и цитокины, обращенные против организма.

Но все это лишь теория. Никто толком не знает и никем не было доказано, как именно внутривенный иммуноглобулин помогает пациентам с системным воспалением. За неделю до этого Джей с тревогой читал, что при лечении внутривенным иммуноглобулином могут возникнуть серьезные проблемы, включая почечную недостаточность, тромбы в сердце или легких и воспаление мозга. И тем не менее казалось уместно лечить загадочный случай патологического воспаления с помощью такого же непостижимого процесса. Восемь часов он сидел в кресле с закрытыми глазами, пока ему в вену постепенно поступал физраствор с антителами. Это была первая из многочисленных процедур, которые ждали его впереди.