Почему в СССР не был построен коммунизм

«В реальности построения основ коммунизма к 1980-му году мало кто сомневался. И для этого были самые серьезные основания. В нашем распоряжении находились статистические данные, казавшиеся вполне убедительными, которые красноречиво говорили о том, что при наших темпах роста мы в кратчайший срок догоним США по производству продукции на душу населения и создадим прочную материально-техническую базу коммунизма. Имея под рукой статистические данные и зная основные тенденции развития СССР и США, мы прибегли к экстраполированию, то есть повернули прошлое в будущее и определили перспективы на пять-пятнадцать лет вперед. Лично для меня прозрение наступило только через три года после XXII съезда. Я понял, что статистические данные, которыми мы пользовались, ничего общего не имеют с действительным положением дел. И тогда я твердо пришел к выводу, что Программа партии не будет реализована. В Советском Союзе наконец нашлись экономисты, которые объявили, что Хрущев в экономическом плане профан, и задача «догнать и перегнать» нереальна. То, что нужны кардинальные перемены, я понял более 50 лет назад. Еще тогда я осознал, что Сталин строит не социалистическое общество. Когда я пришел на работу в Кремль в 1932 году, я с ужасом понял, что нами сплошь и рядом руководят безграмотные люди. Три-четыре класса образования. Никто из них даже не владел методологией анализа. То есть работали на справках. В Кремле я как-то подсчитал, что диктатура пролетариата держится всего на нескольких глаголах: «обязать» – главный глагол. Если речь идет о принципе, – то «установить» («установить, что отныне и в дальнейшем…»). Если касалось колхозов, – то «рекомендовать», а еще «поручить». Мы бы достигли хороших результатов, если бы создали такой хозяйственный механизм, при котором каждый человек был бы заинтересован в своей работе. А так после творческого подъема наступило отрезвление, и люди поняли всю иллюзорность громогласно объявленных обещаний. Жизнь по установкам, по указаниям и директивам – не способна двинуть общество вперед».

А вот резюме известного в нашей стране писателя, участника Великой Отечественной войны Василя Быкова.

«Фронтовикам хорошо памятны послевоенные 40-е годы, когда они возвращались в разоренные города и голодные села. Никто в то время не рассчитывал на какой-либо достаток, не претендовал на привилегии – надо было впрягаться в адский труд и налаживать разоренное. И тем не менее уже тогда стало ясно, что народ-победитель заслуживал большего – по крайней мере элементарного к себе уважения за беспримерную в истории победу. Вместо того Сталин безжалостно вверг его в пучину прежних репрессий. Очень скоро возобновились (впрочем, никогда не прекращались) «посадки» демобилизованных фронтовиков по малейшему подозрению в инакомыслии, за пресловутую «антисоветскую пропаганду и агитацию». За трезвое слово о западном (буржуазном) образе жизни, на который мы успели взглянуть в последние месяцы войны и удивиться, обнаружив, что жили там далеко не так, как нам твердили много лет до войны. Жили достойнее нас, богаче и свободнее. Конечно, можно было молчать об этом, но не думать, не размышлять было невозможно. Те из нас, которые после войны продолжали свою жизнь за рубежом и в странах так называемой “народной демократии”, не могли не видеть, как прибывшие в нашем обозе политиканы ломают налаженный вековой образ жизни этих стран и во что это обходится освобожденным народам. “Свобода”, которую принесли освободители, во всех отношениях была страшнее довоенного, буржуазного “закабаления”. В итоге все кончилось тем, чем и не могло не окончиться, – разочарованием в идеях социализма, крушением традиционного славянского братства, поголовным распространением русофобии, означавшей, по существу, всеобщую советофобию. Уже тогда стало ясно, что в прошлой кровавой войне, отстояв Родину от фашизма, мы упрочили и сталинскую тиранию. Благодаря нашей пролитой крови тирания обрела второе дыхание, ее власть распространилась на пол-Европы, по существу, надолго затормозив естественный ход исторического развития. Как и всегда, наш вождь и учитель был глух к страданию народа – его имперское сознание было занято проблемами расширения и упрочения безраздельной власти. Покончив в канун войны с Троцким, он тем не менее не отрешился от его идей, включая и идею мировой перманентной революции».

Как мы теперь можем убедиться, масса умных людей давно подвела итог гибельному эксперименту большевиков с Россией. И совершенно очевидно, что крах коммунистической идеологии и распад Советского Союза – плод не только происков империалистов и тлетворного влияния Запада, а закономерный исход чужеродного обществу очередного мыльного пузыря истории. Правда, цена этого «мыльного хлопка» непомерно велика. Теперь философские умы непременно озаботятся вопросом, а что же ждет Россию дальше? Приведем некоторые уже имеющиеся соображения на этот счет.