Почему жирафы не стали людьми и другие вопросы эволюции

А вот про кого мы знаем много, так это про массивных австралопитеков-парантропов. В Восточной Африке это Paranthropus boisei, жившие 1,1–2,52 млн л. н., в Южной – Paranthropus robustus – 1,5–2,28 млн л. н. Некоторые их особенности свидетельствуют о том, что возникли два вида независимо: восточноафриканский из Australopithecus afarensis, а южный – из Australopithecus africanus, но общий принцип специализации был один. Парантропы настрополились на поедание большого количества волокнистой растительной пищи типа прибрежной осоки, клубней и корневищ. Под эту задачу они отрастили огромнейшие зубы, челюсти и жевательные мышцы, крепившиеся на мощные гребни свода черепа. В отличие от более древнего эфиопского парантропа, лицо укоротилось и стало вертикальным, чтобы сила жевательных мышц эффективнее давила пищу. Бойсовский парантроп достиг в этом деле больших успехов, недаром первый найденный череп получил прозвище «Щелкунчик». Их мозг даже немножко подрос по сравнению с грацильными австралопитеками, но не оттого, что они стали умнее, а потому что тело в целом стало крупнее. А вот затылочная доля мозга перестала перекрывать мозжечок – в густых прибрежных зарослях рассматривать было особо нечего. Южноафриканские парантропы даже, возможно, расковыривали термитники с помощью орудий труда, по крайней мере в Дримолен и Сварткрансе найдены фрагменты костей с характерной изношенностью концов, но есть сомнение – парантропы ли этим занимались, ведь параллельно существовали и первые Homo.

Парантропы поначалу оказались суперуспешными: и по числу местонахождений, и по количеству находок они стоят на первом месте среди всех африканских гоминид. Полтора миллиона лет массивные австралопитеки паслись на своих осоковых делянках и горя не знали. Только вот климат неумолимо менялся – и между полутора и одним миллионом лет назад сезонность доконала и этих домоседов. Парантропы были тяжеловесными и маломобильными, с короткими ногами и крайне широким тазом (ведь у них был очень большой живот для переваривания растений), так что быстро мигрировать не умели. А может, в вымирании парантропам помогли и наши предки, ведь к этому времени они были уже полноценными питекантропами с копьями. По крайней мере, на большеберцовой кости KNM-ER 741, которая может принадлежать как парантропу, так и человеку, сохранились надрезки, сделанные орудием.

* * *

Такой же архаикой, как австралопитеки, выглядели и последние палеотрагусовые Palaeotraginae – Mitilanotherium inexpectatum (он же Macedonitherium martinii, Palaeotra gus inexspectatus, Palaeotragus priasovicus и Sogdianotherium kuruksaense), пасшиеся в кущах от Испании до Таджикистана между 2,6 и 2,1 млн л. н., а местами, возможно, почти до одного миллиона. К ним относился и последний российский жираф из Ливенцовского карьера в Ростове-на-Дону. Митиланотерии были самыми крупными палеотрагусовыми, из всех жирафовых уступая лишь сиватериям и настоящим жирафам. Очень большими были и их зубы, и рога – очень длинные, острые, наклонённые вперёд и параллельные друг другу.

Люди умнеют, жирафы матереют

С момента около 2,4 до 1,85 млн л. н. мы знаем человека рудольфского Homo rudolfensis. Пока все его кости обнаружены в Африке, но орудия из местонахождения Зарка в Иордании имеют возраст 2,48 млн л. н., а пять черепов из грузинского Дманиси хотя и моложе – 1,77 млн л. н., – но морфологически максимально похожи на людей рудольфских. Ясно, что люди выходили за пределы своей колыбели, дело просто в недоисследованности Ближнего Востока и Южной Азии. С другой стороны, удивительно, какими всё же домоседами мы были! Те же жирафы, свиньи, павианы, гиены, лошади, страусы – да кто угодно! – и до, и после бегали в Африку и обратно; их останки мы вполне находим по всей Евразии и Африке.